французские за свободу пил,
Как-то в кабинете он, сидя в мягком кресле,
Винную коллекцию для меня открыл.
Там богема всякая
В холле тусовалась,
Стакана́ ми звякая,
К папе не совалась.
Он со мной беседовал
По своей программе:
«Шевели, – советовал, —
Головой, мозгами!
Вот я на покой уйду – не сейчас, не сразу, —
После свадьбы Валькиной, надо ж погулять,
А тебе, как зятю, я все свои заказы,
Дело жизни думаю в руки передать!»
Он допил «Бургундское», закусил бананом:
«Ну чего, к гостям пойдём, хватит уж скучать,
Ознакомим публику с перспективным планом,
Кто кого тут вскорости будет замещать!»
Я уже, как лодка, плыл,
По волнам, по морю,
Я с богемой водку пил
И о вечном спорил.
И в пылу полемики
На восьмой рюмашке
Я у академика
Попросил отмашки.
Мол, чего растрачивать время вхолостую?
Все, вон, тут великие, каждый – царь и бог;
Можно, я чего-нибудь тоже нарисую?
Надо ж как-то с обществом строить диалог!
Он кивнул, и сразу же, будто ждал, поди ты! —
Брат его двоюродный дал мне чистый лист —
Тоже живописец он, битый-перебитый,
Отовсюду изгнанный абстракционист.
За окошком на реку
Снег летел пушистый.
Я налил стопарика
Абстракционисту:
«Грош цена эстетике
Самой разной масти,
Если в ней конкретики,
Силы нету, страсти!»
Звёзды в небе мутные тлели, как окурки,
И уже сама моя вывела рука,
Как Чапай на лошади едет в чёрной бурке
И рубает шашкою банду Колчака.
Или, там, Деникина, не один ли хрен-то?
Млечный путь ещё я там вставил в свой сюжет —
Он оплёл галактику пулемётной лентой,
Мол, у революции и конца-то нет!
Он там вроде хобота
Из-за леса вылез, —
Гости все от хохота
На пол завалились.
Даже диктор в телеке,
Мне казалось спьяну,
Рухнет от истерики
Прямо к нам с экрана.
Кто-то, лёжа, пятками в стену барабанил,
У папаши в горле, вон, рёв какой-то, свист,
И в углу стремительно под шумок дербанил
Винную коллекцию абстракционист.
Валька мне из комнаты знаки подавала:
«Ну чего, хорош уже, подходи давай!»
Сколько ни ласкай её, всё ей будет мало,
У неё энергия хлещет через край!
Я от той энергии,
Будто в жар и пламя,
Падал, брошки-серьги ей
Покупал с камнями.
И, сгорая заживо,
Я, слегка поддатый,
На неё просаживал
Сразу пол-зарплаты.
Это так, отвлёкся я, ну, а тут – о, чудо! —
Валькин папа водки мне полный ковш налил
И сказал: «Неважно мне, кто ты и откуда,
Важно,