простой и незамысловатой, это облегчит вербовку божка.
– У-учился у кобольдов Остроконечных гор. Так что не советую дотрагиваться до моей кожи.
– Никогда прежде не встречала накожной магии. И много вас таких на юге?
– Достаточно, да только людей раз-два и обчёлся. Может быть, я вообще один такой.
Никодимусу наконец удалось сдуть волосы с лица, вода тоже прекратила стекать. Его глазам предстала палуба, ганвейл и скользящий мимо берег Матрунды, поросший джунглями. Похоже, Речной Вор поверил в «папочку, спешащего на помощь», и теперь удирал в низовья с новым пленником.
Постепенно глаза Никодимуса привыкли к тусклому зелёному свечению. У ганвейла стояли трое матросов в ланготах, повязанных так, чтобы они не доходили до колен. У двоих из них виднелись свежие раны на груди, пираты таращились за корму, проверяя, нет ли погони. Третий уставился на то, что выглядело четырёхфутовым металлическим коконом, отрастившим стальные щупальца, впившиеся в шпангоуты.
Итак, сэр Клод разыграл эндшпиль своей партии «подранка». Когда заклинания, одушевляющие доспехи, разрушились, упавший рыцарь отредактировал лингвометаллическую броню в защитную форму, которая вписалась в корпус баржи, что и помешало пиратам выкинуть его за борт. Щель в шлеме позволяла сэру Клоду наблюдать за попыткой Никодимуса установить контакт с водяным.
– Ну, – произнесла сзади невидимая женщина, – и что же свело единственного в мире человеческого спеца по накожной магии и лорнского рыцаря на судне иксонского купца, промышляющего контрабандой опиума?
– Могу я узнать, с кем беседую? – Никодимус изогнул шею, пытаясь разглядеть лицо допрашивающей, но лишь получил прядью мокрых волос по глазам.
– Это не беседа.
– Что же тогда?
– Такая разновидность разговора, при которой ты рассказываешь мне всё, что я захочу узнать. В противном случае я узнаю, трудно ли пробить ножом твой позвоночник.
– Как нарочно, подобные разговоры мне удаются хуже всего.
– Я начну с нижней части спины, так что у тебя будет время попрактиковаться перед смертью. Рассказывай, что привело тебя и железного человека на баржу с опиумом.
– Амбиции, жадность и, наверное, немного отчаяния.
– Продолжай.
– На моей совести немало крови. Я жил на юге, потом перебрался в Шандралу, где старый приятель свёл меня с контрабандистами, искавшими чарословов для защиты новой партии опиума. У сэра Железнозадого нашлись примерно те же причины, чтобы покинуть Лорн.
По мере того, как Никодимус разглагольствовал, зелёное сияние разгоралось всё ярче и ярче.
– Получается, – продолжала дознавательница, – некие головорезы с юга хотят приложить руку к торговле опиумом на Матрунде?
– Логичная гипотеза, – похвалил Никодимус. – Будет ли столь же логичной и моя, если я предположу, что разговариваю с аватарой Речного Вора? Или с его верховной жрицей?
Женщина засмеялась. Смех был лёгким, с ноткой затаённого веселья.