что русские издревле и всегда пили больше всех! А тут наоборот получается… – удивленно шепчу про себя и снова прислушиваюсь к разговору.
– А что вы скажете о работе мельников? – Бела посмотрела на мужиков и рукой приказала им подняться. – Как нынче работали Азалин, Бел, Жилен, Долян и Весел?
– Справно… Молодцы… Старалися… – по крикам из зала было видно, что общинники довольны работой мельников. И Бела им кивнула, чтобы те сели.
– А как была обувь? Хорошо ли шили обувь Людин, Белогор, Ирина, и Синеока? А Шемяка и Варун кожу мяли? – бородатые мужики лет тридцати – тридцати пяти встали и посмотрели в зал, а молодая девушка, встав, опустила голову.
– У меня обувка скоро развалится… – подала свой голос одна из девушек в зале.
– Да знаем мы, почему твоя обувь быстро разваливается! – засмеялись обувщики, – Не надо подолгу по лесу шляться! А Синеока уже хорошо шьет обувь!
Девушка благодарно посмотрела на товарищей и улыбнулась.
Но меня почему-то этот вопрос заинтересовал. – А вдруг это она меня по голове? Когда по лесу шлялась?
Но Хлебослава, словно подслушав мои мысли, наклонилась к уху Веденея и тихонько сказала. – Да она к своему разбойнику любиться бегает…
Бела поднимала то печников, то ремонтников, то создателей сох из лосинных рогов, то плотников, то керамиков, даже бондаря подняла – обо всех общинники отзывались хорошо.
Лишь когда она подняла невысокого полного мужчину лет тридцати – тридцати пяти по имени Бахарь, с бегающими глазами и лихорадочно зажимавшего свои ладони, народ как-то заволновался – все ждали, что скажет Бела.
– Ну, что, Бахарь… Не обманывал ли ты общинников, когда выдавал со склада положенное им имущество в оплату труда? – спросила она его.
– Да что ты! Никого не обманул… – невинным голосом произнес Бахарь.
– Врёт он всё… Обманывал… – понеслось со всех сторон.
– Да, вот и здесь, похоже, рыночная экономика начала действовать… – тихо шепчу про себя и вижу как Хлебослава грустно опустила голову.
– Ну, что ж… С этого дня пойдёшь … – она задумалась.
Стояна отрицательно замотала рукой. – Только не к нам!
– Водовозом! И знай – ты у нас на виду всегда! Будешь работать плохо, получишь еды мало!
В перерыве, когда мы с Хлебославой остались одни, я, чтобы никто не заподозрил меня в чём-то странном, спросил у неё. – Я что-то запутался… Скажи, как у нас оплачивается труд?
– Ты, Веденей, главное, ни о чём не беспокойся… – она посмотрела на меня внимательно и, получив положительный результат, ответила. – По лунным трудодням… Продуктами… И мы получим… Ты не беспокойся! Проголодался, наверное…
Перерыв кончился, в зал вошли семнадцать детей, которым в этом году исполнилось двенадцать летних солнцеворотов, и выстроились перед общинниками.
– Друзья! – Бела показала на юношей и девушек, стоящих перед общинниками. – Перед вами семнадцать молодых людей, которым до конца года исполнится двенадцать летних солнцеворотов.