и самочинные пути. Прошедшая действительность также извращатся и затемняется нами, и мы не в состоянии удержать в себе ее правдивого облика и тем более не видим в ней тех письмен Божиих, которые ярко горят на темном фоне человеческой жизни для боговдохновленного писателя. Еще более недоступно нам будущее. Но взор боговдохновенного мужа проникает и туда, прозирая грядущую истину. Будущее коренится в основах настоящего, оно уже намечено в той духовной действительности, которая подлежит воплощению. Темный внебожий (удалившийся от Бога) мир идет по темным роковым законам судьбы; светлый Божий мир свободы и добра развивается по нравственным внутренним, но тем не менее, также непреложным законам, и боговдохновенному взору открывается, как в блеске молний, возникающая из них грядущая действительность, и явственно рисуется во свете очей Всевидящего Бога будущая борьба добра и зла и все иногда страшные и гибельные, а иногда и спасительные для человека последствия. Так Святой Дух наставляет Своих избранных на всякую истину.
XIII
Утешитель же, Дух Святый… напомнит вам все, что Я говорил вам.
Евангелие свидетельствует об исполнении этого обетования Господа. Писатели-евангелисты передают нам доселе то, что напомнил им Дух Святой из жизни и бесед их возлюбленного Учителя.
Под действием Св. Духа они стали способными в наивной простоте и чистоте созерцать открывающуюся их сознанию и пережитую ими действительность, верно воспринимать ее духовные основы и столь же верно передавать ее другим. Напоминаемые им Св. Духом евангельские события отражались в их душе, как в чистом зеркале, нимало не искажаясь и не затемняясь под влиянием их личного человеческого чувства; мы видим у них полное беспристрастие к себе, всецелое отрешение от всякой мысли о своем личном «я». Апостол Петр, например, в своих евангельских рассказах записывающему их евангелисту Марку так заботливо относился ко всем малейшим колебаниям своего личного человеческого чувства, что умолчал о всех тех событиях, которые так или иначе выдвигали лично его самого.
Затем событие выражалось у них в строго соответствующей ему мысленной и словесной форме. Но в Евангелиях мы находим драгоценное указание, что соответствие это не заключается в подробном и протокольно-мелочном описании происшедшего или стенографически буквальной передаче сказанного. Нет, проникая в духовные основы событий из жизни Господа, евангелисты свободно относились к случайным частностям, облекающим и окружающим эти события. Одно и то же событие евангелисты описывают каждый несколько отлично от другого, имея в виду или разные моменты в событии или различные его стороны. С какой свободой они смотрят на букву описания, видно из того, что, например, один и тот же евангелист Лука рассказывает о вознесении Господа два раза (в своем Евангелии и в Деяниях апостолов) – и каждый раз в иных чертах и словах, дополняя одни повествования другими, очевидно, не видя в этом