вот, – пробормотал Малец, потирая ушибленное место.
Пошарил в темноте, отыскивая простыню, но ткань выдернулась у него из пальцев.
– Обойдешься, – заявила хозяйка. – Теперь не застынешь.
В рот ему ткнулся край посудины. Да не кувшина глиняного – гладкий край, твердый. Малец нечаянно стукнул о него зубами, и чаша зазвенела. А питье оказалось горькое, с неведомым тухловатым запахом. Отрок попробовал отпихнуть чашу, но цепкая рука охватила его плечи, мягкий горячий зверек прижался к шее. Малец оттолкнул его рукой, задел за сосок и сообразил: не зверек это, а ведьмина грудь.
– Пей! – фыркнула ему в ухо хозяйка.
Густая жидкость из посудины с гладким краем потекла по подбородку. Малец глотал, а мягкая молочная грудь ерзала у него на плече, затуляла ухо. Отроку вспомнились ровные и блестящие хозяйкины зубы.
Посудина опустела, и хозяйка отпустила Мальца, отошла. А тот вдруг обнаружил, что тьма вокруг уже и не тьма, а сумрак зеленовато-синий, в котором видятся очертания предметов и фигура ведьмы, испускающая зеленое, как у светляка, свечение. Малец поднял руку, и его рука тоже оказалась зеленой, самосветящейся.
Хозяйка, монотонно бормоча, раскачивалась на одной ноге. Зеленый свет трепетал вкруг нее, наподобие тонкой ткани. Вдруг она подпрыгнула, как укушенная, выхватила невесть откуда бубен, замахала рукой, точно крылом, затряслась. Власы ее вспушились облаком, частый стук пальцев по твердой коже смешался со звяком бубенцов.
– Ой-ба! Ой-да-ба! Гу-у-у! – подвывала хозяйка. – Шемсь, шемсь, хар-хар, у-у-у!
Припадая на хворую ногу, она вертелась и взвизгивала, а зеленый свет мерцал, как крылышки мотылька.
– Кавала, ойба-да, шемсь, шемсь, гу-у-у! И-и-и-и!..
Босые пятки неровно и часто шлепали по полу. Медно рассыпался бубен.
Малец впал в оцепенение. Только глядел, как разгорается в комнате синий навий свет. В нем померкло зеленое свечение тел, зато стала видна сама хозяйка – мертвеннокожая приземистая женщина со вставшими дыбом волосьями, с раззявленным ртом, подпрыгивающая по-птичьи, трясущая телесами. Голос ее выкрикивал неведомые слова, пальцы колотили в маленький черный бубен. Вихрем моталась она по комнате, словно не было лубков на ее ноге, моталась, сотрясалась, ляскала зубами. Малец еле головой успевал вертеть.
А она разыгралась не на шутку. Пихнула Мальца в спину так, что тот слетел с лавки на пол, на карачки. Разбуянившаяся хозяйка перемахнула чрез него, захохотала, вспрыгнула прям на спину Мальца, больно ударив пятами, соскочила, подхватила на ноги, завертела вкруг себя.
А он и вовсе перестал соображать, только кряхтел да охал. Комната вертелась каруселью, хозяйка вопила, бубен тарахтел, свет неведомый горел все ярче…
Хозяйка притиснула Мальца к стене, схватила за подбородок, вздернула его голову вверх, схватила зубами за горло и сжала так, что дыхание остановилось.
Малец затрепыхался, хозяйка разжала зубы, отпустила… и вдруг цапнула, резнула клыками, как собака, прокусив кожу до крови. Малец пискнул, но, прижатый