с седой бородкой, в коричневом костюме, шляпе и с портфелем в руке. Он быстро поднимался по ступенькам и, миновав вахтера – тучного оставника, сидевшего в своей конуре, – направился в митрополичьи покои.
– Стойте, стойте! – закричал вахтер. – Куда вы пошли?!
Старичок с портфелем, не обращая внимания на крики, продолжал удаляться.
– Стой, тебе говорю, дурак! – заорал разъяренный вахтер.
Старичок повернулся и мелкими шажками подошел к вахтеру. Посмотрев на него, он тихо сказал:
– Кроме того, что я дурак, я еще архиепископ Астраханский и Енатаевский.
Я впоследствии очень полюбил этого человека и его замечательные лекции по сравнительному Богословию.
Многим семинаристам родители присылали посылки и денежные переводы. Моя же мать была бедна и ничего мне послать не могла, и я, взяв у ректора благословение, подрядился ездить в загородную церковь и регентировать там хором. Голос и хорошие способности к этому у меня были. Священником в храме был молодой иеромонах, который приветливо принял меня и дал комнату на втором этаже церковного дома. Старый настоятель, недавно умерший, очень опасался воров-грабителей и везде, где надо и не надо, наставил железных решеток, задвижек, запоров и громадных крюков. И иеромонах отец Андроник дал мне первое послушание – снять все эти железные запоны. Вооружившись гвоздодером, я в поте лица трудился два дня и соорудил во дворе целую кучу железного лома. Второе послушание мне было дано насчет котов, которых сердобольная церковная стряпуха развела во дворе тьму тьмущую. Везде, куда не сунься, сновали эти мурлатые, хвостатые твари. Они обладали скверными, склочными характерами и постоянно дрались, вопя при этом гадкими жлобскими голосами. Отлов велся под лозунгом: «Жадность фраера сгубила!» На веранду церковного дома кидалась связка мороженого минтая, дверь во двор открывалась, и охотники затаивались в укромном месте. Привлеченный пикантным запахом малость подпорченной заморской рыбы котяра жадно устремлялся к ней, чтобы украсть привалившую на счастье добычу. Все они были ужасное ворье. В это время наружная дверь закрывалась, и на веранду выходили два ловца: батюшка с ведром и я с мешком. Метущегося в страхе пленника накрывали ведром и переправляли в мешок. Можно было наполнить котами только половину мешка, дальше, как говорил батюшка, создавалась критическая масса и в мешке возникала лютая драка. Эти мешки на машине увозил один прихожанин за послушание и выпускал на волю в лесу.
Наш церковный хор состоял из маломощных бабушек и одной пожилой дамы, певшей басом. К концу всенощной бабульки стихали и увядали, но я тряс их за плечи и призывал не срамить нашу православную церковь. И впрямь, бабульки оживали, и хор начинал звучать мощным гласом. Моя учеба в семинарии подходила к концу, и надо было мне уже присматривать невесту. Неженатого по канонам не рукопалагали в священники. В храме я приглядел одну девицу прихожанку. Это была настоящая гарная