говори! Нечего тут башкой своей трясти. Да руку убери от лица своего бесстыжего. Нечего теперь тут из себя неприступную крепость изображать, – опять стукнул кулаком по столу боярин Пешков. – Точно ли он от тебя никуда не уходил?
– Точно, боярин, точно, – сквозь слёзы проговорила Лукерья. – Ратмир мне всю ночь покоя не давал. Уж больно горяч да ловок он…
– Тьфу, дура! – сплюнул в сердцах боярин Скобелев. – Тебя не об этом спрашивают… Всё, пошла вон отсюда, бесовское отродье! Всыплешь ей плетей сегодня сам, Устин, чтобы месяц сидеть не смогла!
Как только захлопнулась дверь за Лукерьей, так из-за стола поднялся боярин Усов и подошёл к стоявшему на коленях Ратмиру.
– Повезло тебе, скоморох, что баба врать не стала. А то ведь могла и не признаться в греховном. И висеть бы тогда сейчас тебе на дыбе за лжесвидетельство…
– Ладно, отпустим его с мальчишкой пока, – хмуро произнёс боярин Скобелев. – Идите к своим, скоморохи, но передайте, что никто не уйдёт со двора, пока я не найду убийцу. Кормить, поить вас будут. И за лошадьми вашими присмотрят. Но за ворота даже шагу не сметь сделать.
– Благодарствуйте, бояре, – поклонился им в пояс Ратмир и призывно махнул рукой Теодорке. – Век не забудем вашей доброты. А мы обождём, сколько скажете, – и, подталкивая в спину подбежавшего к нему мальчишку, шагнул вместе с ним за дверь.
Боярин Скобелев тяжело опустился на лавку и покачал головой:
– Тошно мне, ох, тошно мне, бояре. Там на леднике девочка моя безвинная мёртвая лежит. А мы здесь басни скомороха про гульбища слушаем. Придушил бы его собственными руками…
– Его-то за что? – удивился боярин Усов. – Пока вроде бы всё складно рассказывает.
– Да хоть за то, что он – смерд и кот блудливый – жив. А Богданушка моя уже никогда не встретит меня у дверей своей светлицы и не засмеётся своим звонким, девичьим смехом! – стукнул кулаком по столу боярин Скобелев.
– Горе твоё, Светозар Алексеевич, мы все с тобой разделяем и готовы помочь всем, что тебе надобно будет…
В это время скрипнула входная дверь, и в полумраке нарисовалась высокая фигура одного из слуг-ратников. Фигура склонилась к тиуну Устину и, что-то прошептав ему на ухо, исчезла за дверью. Устин тут же кинулся к боярам и взволнованно замахал рукой в сторону двери:
– Там, там дьяк Лаврентий воротился… Тебя батюшка, Светозар Лексеевич, требует…
– Это же кто ему успел так быстро сообщить? – задумчиво почесал переносицу боярин Усов. – Ты ведь, Светозар Алексеевич, ещё никого не послал за ним?
– Думал только сейчас отправить к нему гонца в Александрову слободу, – растерянно пожал плечами боярин Скобелев.
– А я сразу предупредил тебя, Светозар Алексеевич, что в нынешние времена лучше всё делать по Судебнику, – назидательно произнёс боярин Пешков. – Не миновать теперь нам гнева Великого государя. Как пить дать – донесёт ему дьяк Лаврентий, что допрос учинили не по Судебнику, без него. Сами же знаете, что Лаврентий