ты с кузнеца нашего Прохора спросил – они под линзами тоже страшно выглядят?
– А ты откуда знаешь про кузнеца-то? – удивился старик Никифор, кинув на Ратмира быстрый взгляд.
– Так он сам всем уже растрезвонил, что Олёна ваша к нему интерес имеет, – усмехнулся тиун Устин. – У кузнеца-то нашего вся сила только в руках. А умишком он как раз и не вышел. Так что, Олёна, жди. Вот-вот его жёнка к тебе заявится волосья выдирать. Она у него баба бойкая.
– Ну и мы здесь не лыком шиты! – руки в боки встала Авдотья. – Пусть только придёт – мы ещё посмотрим, чьи космы полетят в разные стороны.
– Волосья как волосья, ничего страшного, – нехотя пояснил Ратмир и глянул на тиуна Устина. – Прости, тиун. Не до тебя сейчас. Времени у меня мало.
– Понял, понял, – закивал старик Устин. – Оставляю вас с богом. Делайте всё что надо. Только бы скорее нашёл бы ты, Ратмир, этого изверга.
Тиун вышел за дверь, и в комнате раздался хохот.
– Ну, Олёна, готовься к обороне! – качая головой, рассмеялся здоровяк Василий.
– А Авдотья-то, Авдотья-то! Самая наша защитница! – от души расхохотался старик Никифор.
– Ну, я же не знала, что он разумом слаб, – пожимая плечами, оправдывалась Елена. – Пусть приходит, я ей всё объясню.
Глядя на них, задорно рассмеялся и Теодорка. Только Ратмир, нахмурив брови, продолжил внимательно разглядывать под линзами волоски, разложенные перед ним на белой тряпице…
Поздним вечером, когда все в избе уже уснули, Ратмир вышел на крыльцо и, сев на чисто выскобленный деревянный пол, прислонился спиной к бревенчатой стене. Он устремил свой взгляд в бездонное звёздное небо и губы его тихонько зашептали: «Anima Christi, sanctifica me…». В этот момент скрипнула половица в избе и Ратмир замолчал. На пороге забелела рубаха старика Никифора:
– Не помешаю тебе, Ратмир?
– Когда ты мне мешал, Никифор? Проходи, присаживайся. Чего не спится тебе?
– Да вижу я, что после казни Висковатого ты сам не свой. Или я не в своё дело лезу? Ты мне так и скажи, Ратмир, если что. Я ведь чужих мыслей читать не умею как ты.
– Да и я их не умею читать, – вздохнул Ратмир. – Про Висковатого слышал много. Большого ума был человек. По навету казнил его Великий государь, не разобравшись, что почём. Вот это-то и страшно, что такие люди гибнут из-за злобы и корысти людей глупых и алчных, что толпятся вокруг трона государева в Александровой слободе.
– А по волоскам-то этим ты сегодня узнал что-нибудь?
– Я ведь, Никифор, когда в самый первый день убитую боярышню в сенях осматривал, то нашёл там, на полу рядом с её ножкой один рыжий волос. Взял его тогда в тряпицу на всякий случай. А сегодня, когда сравнил с волосками всех рыжих, что живут на подворье боярина Скобелева, то и увидел, что волос этот чужой, не местный.
– И что это может значить, Ратмир?
– А всё что угодно, – пожал плечами тот. – В том числе и то, что он мог принадлежать убийце.
– И как теперь тебе узнать про это? – затаив дыхание, спросил старик Никифор.
– Вот