и я как-то так расхрабрился, что даже пригласил ее куда-нибудь со мной сходить. Это вот прямо был опыт полного отстранения: кто-то говорил, и этот кто-то – я, но я к нему не имел никакого отношения, потому что зашел на неизвестную территорию. А она согласилась, и я ушел – радостный и встревоженный.
Сходили мы не куда-нибудь, а на концерт в Fillmore East (легендарный концертный зал, где проходили исторические концерты групп психоделической эры – от Grateful Dead и Эрика Клептона до Майлса Дейвиса. – Прим. пер.). Правда, когда мы туда зашли, Виктория тут же встретила там тысячу знакомых. Короче, сидели с ее друзьями. Я тут же задрожал, потому что они-то и вправду крутые и клевые, а я-то кто – взвинченный мальчик из Куинса. Они стали передавать косячок по кругу. Я тоже затягивался в свой черед. Короче, обдолбался я хорошо, начал говорить что-то без умолку. Виктория удивилась: «Блин, че ты гонишь?»
Я закрыл варежку до конца концерта.
После концерта мы пошли к ней домой. А меня все еще не отпустило, плюс я боялся, что Виктория нашла трещину в моей броне и теперь сомневается в том, крут ли я. Я в конце концов стал что-то говорить ее отцу, причем нес околесицу еще долго, уже когда она ушла к себе в комнату и легла спать. Я наконец выскользнул из этого дома, чувствуя себя полным мудаком.
Ну и с тех пор она, когда меня видела в школе, хихикала. Скорее всего, не от злости, конечно, но ведь она не со мной смеялась.
Еще одна девочка, с которой я встречался короткое время, жила на Статен-Айленде. Она была наполовину норвежкой наполовину итальянкой, жила в итальянском районе. Она сидела на «спидах», аппетит у нее часто пропадал, а я был упитанным и коренастым, так что частенько съедал ее ланч, который ее мама заботливо готовила, не догадываясь, кто именно его будет смаковать. Когда ее мама меня впервые увидела, я ей вроде бы понравился. Но в следующий раз, когда я зашел за подругой, меня не пустили на порог.
«Мне что, войти нельзя?» – спросил я девушку.
«Нет: мама думала, что ты итальянец, а потом узнала, что ты еврей».
Так я познакомился с чудесным миром антисемитизма.
Я на 552 месте из 587 учащихся. Если вы не сможете окончить учебу в первых рядах, отличитесь, окончив ее на самом дне. В любом случае, чудо, что меня вообще выпустили
Через какое-то время моя двойная проблема – неуверенность в себе и глухота на одно ухо – привели к тому же, к чему и в школе: я терял нить, расстраивался, закрывался и в конце концов стал прогуливать школу настолько часто, насколько вообще это допускалось. Я знал, сколько дней могу отсутствовать, сколько уроков пропустить, сколько раз опоздать, и весь этот запас использовал по полной. Более всего меня интересовала вот эта вот школьная статистика.
Я стал призраком: в школе почти не появляюсь, а когда присутствую на уроках, то меня почти не видно. Садился на последнюю парту и ни с кем почти не разговаривал. И снова из-за своей оборонительной позиции и страха перед обществом я отправил себя в добровольное изгнание. Я снова начал закрываться. Жизнь