какое же это счастье, – думал Гоша, – когда зима, и холодно, и в школу надо ходить, а ты даже не можешь взглянуть на часы, когда тебе так важно знать, сколько же осталось до конца урока, до перемены! Потому что часы твои – солнечные! – снегом занесло-завалило. Нет, это не счастье, это – горе! Несправедливость какая-то! Так никуда не годится! Когда ты не можешь наблюдать своих часов!»
Гоше вспомнилось, как учительница Валентина Филипповна отобрала у него часы. Его часы. А что такого?! Он просто смотрел! Ведь имеет же он право! Имеет же он право знать, который час! И Толику сказать надо было. И Димону. Они ведь тоже имеют право знать! Как же он может им не сказать? Что ему – жалко, что ли? И Оленьке Малаховой он сказал. Хоть она и не в их ряду сидит, а в соседнем. Ну и что?! А Валентина Филипповна взяла и отобрала у Гоши часы. Снимай, говорит, Овсепян, и клади мне на стол! Ишь какая… Чуть что – сразу «Овсепян!» Овсепян-Овсепян… А Алтынбаев – смеялся! Тоже друг, называется! А ведь Гоша и ему говорил, сколько до перемены! Да не один раз! Нет! – нет в жизни (а особенно в школе!) ни счастья, ни справедливости.
И всё-таки жизнь прекрасна! Несмотря на то, что часы теперь Гоше в школу носить строго-настрого запретили – ну да это ничего: он себе новые сделает, солнечные, карманные. Ещё ни у кого не было солнечных – карманных! – часов. Главное – это незаметно и правильно (а для этого надо будет их с компасом объединить) установить конструкцию на подоконнике… между горшков с цветами (у Валентины Филипповны их завались, цветов этих, просто дикие джунгли!) – никто и не заметит.
Правда, сидит Гоша не у окна… и видеть их, часов своих солнечных карманных переносных, он не сможет… Ну да ничего! – он Санька попросит следить за временем. И регулярно говорить, сколько осталось до конца. И Валентина Филипповна ничего не поймёт! А даже если и заметит: начнёт проверять у Санька часы – а их – опа! – и нету. Часов-то. Обыкновенных, конечно, часов. А про солнечные она в жизни не догадается. Ну или того же Алтынбаева можно попросить покараулить часы – он тоже у окна сидит… Всё-таки друг ему Алтын или нет? Вот пусть и поможет по-дружески. А Гоша, так и быть, его простит, чего уж…
Да, всё-таки жизнь прекрасна! Несмотря даже на то, что в четверти (да и в году) Валентина Филипповна вывела Гоше… Вернее, ещё не вывела, а только грозилась… Значит, может быть, ещё и не выведет – ведь правда же?
Жизнь Гошина прекрасна, несмотря даже на то, что его пуделиха Луша записала паркет в прихожей, и теперь он вздулся пузырём, и мама расстроилась, и Гошу ругала и кричала ему: «А вот если я тебя на улицу выпускать не буду?!..» Но ведь выпускает же.
А ещё потому жизнь прекрасна, что Гоша отважился наконец пригласить Оленьку Малахову, которая так давно ему нравится – вот прямо с самого детского сада (но только, чур, об этом никому! – они ведь уже большие и переходят в пятый класс) – отважился пригласить погулять. Отважился. Вчера. Пригласил. Подошёл