что срывается в бас…
Учащается резко дыханье,
И звенит напряжённо в ушах.
Песня города нам отвечает
Рваным ритмом мелодии в такт.
Снова руку сжимаешь до боли,
И в глазах полыхают огни.
Я не стану расписывать роли.
Будь, что будет, мы в мире одни!
Если хочешь, прижми меня тесно
К своей крепкой, надёжной груди.
Расскажи о проделках из детства,
О высотах, что ждут впереди…
Обнимай меня до исступленья,
Чтоб не взвидела тьмы и огня,
Всех стихий чтоб услышала пенье,
Чтоб забыла, как звали меня!
Если девушка всё же другая
В твоём сердце построила дом,
Пусть об этом сейчас я узнаю
И уйду, хоть, признаться, с трудом.
***
Неожиданно жаркие губы
Взорвались поцелуем в ночи…
Сбились города скрипки и трубы…
Что ты мелешь, дурак?! Замолчи!
Последняя строчка относилась к Бронеку, главарю гопников, прервавшему наш едва начавшийся волшебный поцелуй. Получилось необычно. Утром нужно показать стихотворение Яреку. Интересно, что он скажет?
Записав стих, я улеглась в кровать. Если вы думаете, что я так и не сомкнула глаз в ту ночь, то глубоко ошибаетесь. Едва коснувшись головой подушки, я отключилась, как электроприбор, отторгнутый от розетки. Разбудил меня верный будильник в три тридцать утра. Я проведала всех парней по очереди, поправила сползшие одеяла и, шатаясь, отправилась восвояси. Сегодня моя очередь шататься по дому заспанной. Ярек должен хорошо отдохнуть.
После пятичасового сигнала будильника я уже не ложилась. Умывшись и почистив зубы, я оделась для пробежки и отправилась навестить сначала Ваньку, который спал сном фермера в период жатвы, потом Милана, укрывшегося с головой одеялом и тихонько сопевшего оттуда, а затем Ярека, снова скорчившегося от боли.
Я ввела ему препараты, помассировала спину, посидела с ним, как накануне. Когда Яреку стало лучше, он объявил, что голоден, как волк. Оно и понятно. В последний раз мы основательно ели ещё до посещения театра.
Я отправилась в кухню готовить завтрак. Вытащила из холодильника молоко, яйца, растительное масло, достала из шкафчика муку, соль, сахар и развела тесто для блинчиков.
Я пеку блинчики сразу на двух, а иногда и на трёх сковородах. Когда делаешь так, не надо стоять, как часовой на посту, с кулинарной лопаткой, нервно зажатой в руке, и ждать, пока зарумянится одна сторона блинчика. При много-сковородочном способе готовки процесс идёт непрерывно, и гора блинчиков растёт с фантастической скоростью. Этому научила меня одна знакомая, инженер по образованию. Бауманку в своё время окончила. Общаясь с ней, отчётливо понимаешь, что абы кого в знаменитой академии не держат! Талант инженера-рационализатора, если уж он есть, проявляется во всём, даже в таких бытовых мелочах, которые на самом деле, конечно, никакие не мелочи.
Повариха