Соблюсти одну из бесконечных светских формальностей, ну а дальше вознаградить себя за терпение.
Помимо скуки, молодой офицер ощущал некое смутное беспокойство и тревогу, странные в подобной обстановке. Ничего необычного не происходило, вроде бы как. Даже перед боем или учением он ощущал себя спокойнее и собраннее, а нынче прямо хотелось взять и выйти вон, причем побыстрее. Эх, был бы здесь Зиг, можно было бы откровенно с ним поделиться… Но тот остался за воротами ждать его. Что ж, похоже, ждать придется недолго, ибо Райнхард был готов улизнуть с приема при любом удобном случае. И, желательно, подговорить на побег Магдалену…
Все случилось быстро. Слишком быстро, чтобы Райнхард фон Мюзель успел что-то понять. Сначала – страшный грохот, сменившийся звенящей тишиной, и почти одновременно – толчок, отбросивший его в сторону, за колонну. Этому толчку он сопротивлялся, как только мог, и кинулся вперед, впрочем, вскоре отпрянув невольно от стены огня. Суета и крики людей слышались как будто в отдалении, но все заглушало огромное, невыносимое гудение. «Это взрыв», – сказал он сам себе. – «Теракт скорее… Бежать надо!» Язычки пламени, игравшие на мебели, обоях, люстрах, рамах картин, быстро сливались в яростный огненный вал. Он кинулся вперед, не чувствуя страха, только осознавая, что произошла большая беда, но ноги не держали молодого офицера, и он уселся на пол, борясь с диким сердцебиением. Глаза застил едкий дым. В горле пересохло так, что невозможно было кричать – а он очень хотел и даже пытался позвать Зига, кого-нибудь… Гул голосов, стоны раненных, взволнованные возгласы гостей доносились до него как через толщу воды. Все заглушали яростный звон в ушах и дикая давящая боль в голове. Он оглянулся, увидев разломанную мебель, окровавленные тела людей – то ли гостей, то ли слуг, думал было поползти к выходу, но контузия мигом парализовала волю… Райнхард продолжал звать друга, безнадежно, понимая, что его никто не услышит…
– Воды, принеси воды, – прибавлял он к зову, надеясь, что Кирхайс принесет попить хоть чего-то. Бутылка шампанского представлялась ему настоящим спасением. Глоток вина утолит дикую жажду и заглушит эту нестерпимую боль, сдернет пелену с глаз.
– Райнхард! – услышал он голос Зига издалека, словно в отдалении. – Райни, откликнись, ты где? – этот голос выражал крайнюю степень беспокойства.
– Я здесь, здесь… – хотелось откликнуться ему, но язык уже не ворочался в пересохшем рту. Слабость одолевала его вконец, и, когда он увидел рядом с собой друга, встретился с ним глазами, то смог только сказать: «Я плохо слышу…», с трудом привстать и упасть ему на грудь.
Забытье длилось одно мгновение. Постепенно слух начал восстанавливаться, а вместе с ним – и воля.
– Как все это случилось? – спросил Райнхард у друга.
– Я знаю, кто это сделал, – уверенно произнес Кирхайс. – Тот старик, с шапкой на палке… Там и была бомба.
– Почему же