артефакты – украшения готской царицы Федеи, в том числе ее знаменитая диадема. Готы – предки арийцев. Следовательно, сокровища должны находиться в Германии. Так думал и его фюрер.
Однажды в Берлине Гитлер посетил выставку, где находилась коллекция из Керченского музея, и потерял дар речи, увидев прекрасную диадему царицы Федеи, из чистого золота, инкрустированного сердоликами и гранатами.
Тогда несостоявшийся художник Адольф Гитлер поклялся, что эти сокровища будут принадлежать Германии. Он обязательно создаст музей, лучше Лувра, где эта коллекция займет почетное место. Именно ей суждено стать символом превосходства арийского духа в искусстве. И это справедливо. Мудрый фюрер избирательно подходил к артефактам.
Постучав карандашом по чистому листу бумаги, Гиммлер вздохнул и вызвал своего адъютанта Фридриха Хосбаха, служившего ему верой и правдой.
На счастье адъютанта, Генрих, о котором говорили как о полубоге, все же не умел читать мыслей и потому не знал, что Хосбах выслуживался перед ним больше из страха за свою жизнь, чем из-за арийских идеалов. Он уже давно считал шефа безжалостным человеком, злым духом фюрера и, будь его воля, бежал бы без оглядки, но вездесущие псы Гиммлера отыскали бы его даже на краю света.
Войдя в кабинет, адъютант выдавил улыбку, стараясь не смотреть в глаза-буравчики Генриха, казалось, просвечивавшие насквозь, как рентгеновские лучи. Он вскинул худую руку в традиционном приветствии, и Гиммлер, ответив, сурово кивнул:
– Вам известна обстановка на фронте, Хосбах?
Адъютант порадовался, что изучил все сводки.
– Войска великой Германии подходят к Крыму. Скоро мы будем владеть Черным морем.
– Вы хороший солдат, Хосбах, – отозвался рейхсфюрер, и его круглое лицо приняло гордое, торжественное выражение. – Я хочу, чтобы вы немедленно занялись созданием зондеркоманды, куда бы вошли только наши самые лучшие солдаты. – Продолговатое лицо Хосбаха не изменилось, в голубых глазах не вспыхнул интерес. Он, как настоящий солдат Рейха, стоял по струнке и внимательно слушал своего начальника. – Диверсионная группа должна оказаться в Керчи раньше, чем туда войдут наши войска.
Гиммлер встал и подошел к окну, глядя на серый мокрый асфальт.
Нудный дождь зарядил с утра, но и ему не удалось испортить настроения рейхсфюрера.
– Вы слышали, Хосбах? Раньше, чем наши войска. Поэтому я и подчеркиваю: нам нужны самые лучшие люди.
– Так, господин рейхсфюрер, – наклонил голову Фридрих. – Я понял: самые лучшие люди.
– Они должны захватить Керченский историко-археологический музей. Я надеюсь, что при достаточной расторопности это произойдет не позже, чем через два дня. Вы догадываетесь, для чего мне нужен Керченский музей? – Гиммлер знал, что его подчиненный не столь образован и вряд ли слышал о сокровищах готов, которые по иронии – именно по иронии судьбы – оказались в Советском Союзе.
– Нет, господин рейхсфюрер, – отчеканил Фридрих, не сводя с шефа преданных голубых