же Нина зовут! – воскликнул он. – Ты ведь та самая Нина Кшистова!
– Узнали все-таки… – улыбнулся вундеркинд, или как его (ее) теперь называть. – А еще спрашивали, для чего мне нужна была маскировка!
– Но как же ты все-таки там, в лесу, исчез?.. Исчезла?.. – придя в себя, спросил Еремеев. – Клянусь, я никому не скажу.
– Позвольте мне все же до поры до времени оставить это при себе, – твердо сказала девушка. – Да и вообще речь ведь шла не обо мне. Вы, помнится, спрашивали, не была ли похищена некая Ирина, а я всего лишь привела пример того, что настоящих похитителей иногда следует искать в другом месте.
– Ты утверждаешь, что это я был ее настоящим похитителем?
– Для того, чтобы это утверждать, мне не хватает информации, – ответила Нина. – Я всего лишь предполагаю, что именно так оно могло быть. Возможно, она мечтала жить совсем, совсем иной жизнью, нежели та, которой она живет?
«И, возможно, совсем, совсем с другим человеком, нежели я…» – мысленно добавил он про себя. Он вспомнил, как они с ней жили в последний год, и подумал, что, пожалуй, именно так оно и было.
– Я права? – спросила девушка.
Как раз такой вопрос нынче задавал ему и Небрат. Похоже, детектив до чего-то эдакого впрямь докопался. Еремееву стало даже чуть неловко, что сперва хотел расторгнуть с ним контракт, а затем оставил его плясать у запертых дверей.
– Да, – кивнул он, – она чувствовала, что рождена быть… Ну, в общем, другой. Вначале считала, что ее истинное призвание – быть гадалкой…
– А вы ей мешали?
– Да нет, пожалуй. Просто иногда позволял себе над этим слегка подтрунивать.
– Вы сказали, что это было поначалу, – напомнила Нина. – А потом?
– Незадолго до исчезновения вообразила себя жрицей вавилонской богини Иштар.
– Это те, которые занимались?.. – Девушка проявила большую деликатность, чем давеча Небрат, и не стала заканчивать фразу.
Еремеев добавил:
– Она даже придумала себе имя, хотела называться Ина-Эсагиларамат.
– Что означает «Любимая в храме Эсагилы», – так же легко, как тогда Небрат, перевела Нина с вавилонского, но услышанное из ее уст, Еремеева это удивило гораздо меньше. – Что ж, – сказала она, – какая-никакая – а информация. Значит, Ина-Эсагиларамат?.. – С этими словами она тут же стала что-то набирать на клавиатуре.
И вдруг Еремеев увидел на экране компьютера Ирину. В том самом одеянии, которое он когда-то назвал сарафаном, она шла по какому-то длинному коридору без дверей. Взгляд у нее был поначалу отрешенный, словно она находилась в состоянии транса. Но потом она взглянула…
Боже, она взглянула прямо на Еремеева! Неужели в эту минуту она видела его?
– Ира! – воскликнул он.
Показалось, она услышала. Во всяком случае, вздрогнула, безусловно.
– Звук! Дай звук! – крикнул Нине Кшистовой Еремеев.
Однако вместо того, чтобы прибавить звук, та вдруг произнесла:
– Проклятье!