А вот это тебе – за «ирода»!
– Уй-уй-уй!..
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Живы, Пал Николаич?
– Лучше б окочурился… Что там?
– Полный разгром. Звери! Верстка пропала, компьютеры вынесли, за месяц не оправимся. А Гусарова с травмой черепа «скорая» увезла… Дайте-ка помогу вам с пола-то подняться.
– Уй!.. Погоди, малость еще полежу…
***
Дорогая Софочка!
Тут совсем недавно я получил предложение…
(Несколько слов густо вымарано.)
…К сожалению, я не имею права об этом тебе писать, такое с самого начала было поставлено условие. Но не считай, пожалуйста… (Неразборчиво.) …изменой с моей стороны.
Трудно все это объяснить, но уж поверь мне – существуют такие силы, которые…
(Вымарано еще несколько строк.)
…но если это произойдет, то знай – я все-таки решился…
***
В отделении милиции
– …«Решился»… А дальше что?
– Все, товарищ… господин подполковник. На этом записка обрывается.
– Ну а все-таки… Все-таки – на что же это такое ваш супруг р е ш и л с я?.. Запамятовал, как его фамилия…
– Одоевский! Одоевский Викентий Сергеевич. Врач-эндокринолог.
– Да, да, как же, Одоевский!.. Так на что же гражданин Одоевский, по-вашему, решился-то? Может, какие-то догадки?
– Да если б я сама понимала, господин подполковник! Записку эту случайно в столе у него обнаружила, уже после того, как он исчез.
– Успокойтесь вы, гражданка Одоевская! Тут уже рассказывали, наверно, вам, как оно в жизни-то бывает?
– Опять вы про этого деда в Сызрани! Но я же чувствую – тут совсем другое!
– Ну, «чувствую» – это еще не аргумент. Тот, от которого жена – в Сызрань, тоже, знаете ли, «чувствовал».
– Перестаньте, никогда он мне не изменял! Двадцать четыре года вместе, душа в душу!.. Да и сами обстоятельства…
– М-да, обстоятельства вправду странные. На балкон, говорите, вышел?
– На балкон. В одной пижаме, на пять минут, покурить. И всё, бесследно!
– А балкон-то, я забыл, высоко? Не мог он – через балкон, как-нибудь по-тихому?
– О чем вы говорите! Господи, шестнадцатый же этаж у нас!
– И никакой пожарной лестницы?
– Да ваш лейтенант уже смотрел!.. А записку-то вам эту, может, на всякий случай отдать?
– Давайте. Мы ее – к делу…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Слышь, Пилипчук, ты у меня случаем в столе нынче не рылся?
– Была нужда!.. А что?
– Да пропала тут бумаженция одна – записка от мужа этой, что приходила.
– Он что, нашелся уже?
– Да нет – с концами. А записка… Ведь точно помню – в стол я ее…
– Может, в другой ящик?
– Во всех уже смотрел. Отсюда только за бутербродом вышел, минут десять всего отсутствовал… Куда ж это я ее мог?.. Пока меня не было, посторонние в отделение не заходили?
– Да только нищий какой-то минут пять в коридоре околачивался, пока Столбов его не шуганул – нам тут еще только вшей не хватало!.. Не-е,