столешнице – словом, как будто тебя здесь нет. Ясно?
Что происходит внутри, далеко не всегда проявляется снаружи; даже в тех редких случаях, когда слабый всплеск нарушает кажущуюся спокойной водную гладь души, редко кто придаст этому значение. Сосредоточенный взгляд мужчины, устремлённый куда-то вдаль… что он там видел? О чём он думал, когда рассеянно разглядывал дроу, беззвучно опустившую голову на прикроватный столик в усталой дремоте? Возможно ли на протяжении трёх часов – а именно столько двое провели вместе в комнате – непрерывное движение ясной, сознательной мысли?
Или, если оставить эти пространные рассуждения в стороне – какой выдержкой должно обладать существо, чтобы посреди развёртывающегося разврата оставаться равнодушным к предложенному ему юному, соблазнительному телу? Не показалось бы вам нечто жуткое в расслабленной позе, в то время как воздух вокруг пропитан похотью, когда демоническим хором раздаются из застенок голоса, призывающие к лёгкому и доступному удовольствию, и вся обстановка располагает к эйфории ощущений? Не найдётся такой силы воли, в которой при определённом воспитании и подобных условиях не шевельнулась бы хотя бы тень желания; таковым может быть лишь качество души – холодной, ещё более холодной, чем звери, торгующие подобными себе, ибо она окаменела даже к естественным живым инстинктам, души пустынной, вечно живущей сама в себе и недоступной никому. Загляните вновь в эти серые, спокойно уставившиеся в пространство глаза – и было бы трудно решить, принадлежат ли они безумцу или выходцу с того света.
Через три часа мужчина встал с кровати, и Кирста, уронившая голову на стол, тут же встрепенулась – она ни на минуту не расслаблялась, чутко прислушиваясь к тому, что происходило в доме и вновь размышляя над путями побега.
– Мне пора, – мужчина уже стоял на пороге двери. – Можешь сходить в уборную и спускайся к гостям. Охрана быстро спохватится, если задержишься, так что не вздумай чудить.
Он быстро спустился в гостиную, где на диване, пыхтя и отдуваясь, один из гостей вжимал в диван проститутку. У той были пустые, остекленевшие глаза, и всё её тело колебалось, как кусок мяса, который хозяйка разделывает семье на ужин. Всё это мужчина миновал с абсолютным безразличием, скользя взглядом мимо предметов и лиц. Словно придя к какому-то внутреннему решению, он искал что-то совершенно определённое, и ни на что другое не способно было обратить на себя его внимание. Шагнув в соседнюю комнату, отделяемую от гостиной одной лишь аркой, он обнаружил небольшой бассейн, где Теншу и ещё один его приятель, пили коктейли, тогда как абсолютно голая девица сидела на бортике и стряхивала пепел с сигареты – дорогой, явно подаренной хозяевами. Она скользнула по Вишенгу ничего не выражающим взглядом и глубоко затянулась.
– Эээ, салют, приятель, – Теншу отсалютовал бокалом, но не рассчитал движения, и полупрозрачная жидкость потекла по руке. – Как отдыхается?
– Прекрасно, – губы мужчины растянулись в подобие улыбки. – Настолько