погиб, больше не было. Вместе с Вероникой, снова опустившей вуаль, они двинулись по каменистой тропке с вырезанными в скале ступенями, которая среди дубовой рощи поднималась к северной оконечности острова.
– В конце концов, – проговорила Онорина, – надо признаться, я совсем не уверена, что господин д’Эржемон захочет уехать. Все мои истории он считает ерундой, хотя и сам многому удивляется.
– Он живет далеко отсюда? – осведомилась Вероника.
– В сорока минутах ходьбы. Там уже фактически другой остров, примыкающий к первому, – сами увидите. Бенедиктинцы построили на нем монастырь.
– С ним там живут только Франсуа и господин Мару?
– До войны жили еще двое. А теперь мы с Магенноком делаем почти всю работу, нам помогает кухарка, Мари Легоф.
– Когда вы уехали, она осталась там?
– Ну разумеется.
Женщины вышли на плоскогорье. Тропинка вилась вдоль берега, петляя вверх и вниз по крутым склонам. Среди еще редкой листвы старых дубов виднелись шары омелы. Океан, вдали серо-зеленый, опоясывал остров белой лентой пены.
Вероника спросила:
– Как вы собираетесь поступить, Онорина?
– Я войду одна и поговорю сначала с вашим отцом. Вы подождете у садовой калитки, я вас позову и представлю Франсуа как подругу его матери. Он, конечно, потом догадается, но не сразу.
– Как вы считаете, отец примет меня хорошо?
– О, с распростертыми объятиями, госпожа Вероника! – воскликнула бретонка. – Мы все будем так рады, если только… если только ничего не случилось. Все-таки странно, что Франсуа нас не встретил. Ведь нашу лодку было видно с любой точки острова, начиная от островов Гленан.
Онорина опять вернулась к тому, что г-н д’Эржемон называл «глупостями», и дальше женщины шли в молчании. Веронику обуревали нетерпение и тревога.
Внезапно Онорина перекрестилась.
– И вы перекреститесь, госпожа Вероника, – посоветовала она. – Хоть монахи и освятили это место, здесь с древних времен осталось много всякого, что приносит беду. Особенно тут, в лесу Большого Дуба.
Под «древними временами» бретонка явно имела в виду времена друидов и человеческих жертвоприношений. И вправду: женщины вступили в лес, где дубы стояли в отдалении друг от друга, каждый на пригорке из замшелых камней, похожие на античные божества с их алтарями, таинственными культами и грозным могуществом.
Вероника, последовав примеру бретонки, перекрестилась, затем вздрогнула и проговорила:
– До чего же тут уныло! Ни цветочка, словно в пустыне.
– Если потрудиться, цветы тут растут прекрасно. Вот увидите, какой цветник у Магеннока, в конце острова, справа от Дольмена Фей… Это место называют здесь Цветущим Распятием.
– Они и в самом деле хороши?
– Восхитительны, поверьте. Только места для посадки Магеннок выбирает придирчиво. Он готовит землю, трудится над нею. Смешивает с какими-то листьями, свойства которых известны ему одному. – И она продолжала вполголоса: – Вы увидите цветы Магеннока. Таких нет нигде на свете.