во множестве обликов, в том числе и какого-нибудь фермера из Техаса). Другой первоиерарх Тибета – панчен-лама (от санскритского «пандит» – ученый и тибетского «чэн» – великий; также – таши-лама, монг. панчен-эрдэни) считался проявлением будды Амитабхи и поэтому иерархически стоял выше далай-лам. Однако в отличие от далай-лам, панчен-ламы были лишены светской власти и жили вдали от столичной Лхасы – в пышном уединении величественного монастыря Ташилхунпо (г. Шигадзе, Южный Тибет). Тем не менее между далай-ламами и панчен-ламами порой возникали и противоречия, в том числе и по политическим вопросам. Например, панчен-ламы, как правило, были настроены более прокитайски, нежели далай-ламы.
Вслед за далай-ламами (из номинального этот титул превратился в реальный титул духовного вождя и светского государя не ранее конца XVI – начала XVII в. при далай-ламе IV) «тулку», «воплощенцами», стали называть себя и все другие иерархи Тибета, в том числе и настоятели всех крупных монастырей, ставшие «магически созданными телами» различных индийских и тибетских мудрецов и святых (утверждалось, что, выполняя обеты бодхисатвы они продолжают пребывать в сансаре, чтобы руководить монахами и направлять к достижению состояний Будды все новых и новых живых существ). Таким образом, скоро Тибет и Монголия оказались местом земного явления большинства наиболее почитаемых персонажей буддийского пантеона и выдающихся исторических деятелей буддизма.
Надо отметить, что нигде в буддийском мире не наблюдалось более ничего подобного, хотя сама идея «воплощенцев», несомненно, коренилась в общемахаянской доктрине. Вероятно, что в условиях теократического характера позднего Тибетского государства возникла необходимость найти соответствующую религиозной доктрине буддизма форму легитимации светской и духовной власти в условиях безбрачия ее носителей, что исключало возможность ее наследования, что и привело к формированию института «воплощенных лам», в том числе и далай-лам. Другими словами, гелугпинцы изобрели особую (наряду с наследованием и выборностью) форму легитимации государственной власти в условиях теократии и целибата носителей власти.
Как правило, иерарх перед смертью сам указывал возможное место своего будущего рождения. Иногда прорицал государственный оракул Тибета – лицо с явно шаманскими функциями и шаманского происхождения: входя в транс, он вещал от имени вошедшего в него божества. Так, после смерти далай-ламы XII оракул увидел место рождения нового тибетского теократа в отражении в озере. Затем (обычно через два-три года после смерти иерарха) специальная комиссия из высокопоставленных лам отправлялась в предполагаемое место и по особым приметам отбирала кандидатов из числа мальчиков соответствующего возраста. Затем (в случае с поисками далай-ламы) кандидатов везли в Лхасу, где они проходили дополнительные испытания. Например, перед детьми клали разные красивые и блестящие вещи, а среди них одну невзрачную вещь покойного. Если мальчик тянулся к этой вещи, это было важным аргументом в его пользу. Окончательный отбор происходил,