и нечистого дыхания, а эхо шагов просто оглушало. Йен слышал лишь короткие отрывки разговоров проходивших мимо него студентов, но даже они глохли в общем шуме и топоте ног.
Добравшись до пятого этажа и открыв дверь, он оказался в тихой обители кафедры английского языка. Здесь слышались только приглушенные звуки бесед с глазу на глаз, негромкие слова, доносящиеся из кабинетов, в которых преподаватели обсуждали со студентами литературу и требования к учебному процессу. В отличие от кафедры информатики, самой популярной и активной на факультете гуманитарных наук, посетители редко посещали кафедру английского языка, и соотношение между преподавателями и студентами здесь было обычно три к одному. В шестидесятые и в начале семидесятых все было по-другому – тогда изучение литературы и искусства было обязательным для любого, кто мог называть себя студентом университета. Но эти дни давно миновали, и теперь Эмерсон был частью умирающей кафедры, вместе с которой он и уйдет под воду.
Да что с ним, черт побери, случилось сегодня?
Маленькая девочка, большой осел.
Да. Это проклятое обвинение. Именно оно испортило ему настроение и повлияло на сегодняшнее мироощущение.
Разволновало его.
Именно разволновало, хотя он и не хочет в этом признаваться. Черт, какое-то крохотное объявление о фестивале фильмов смогло полностью выбить его из колеи, его, любителя хоррора и порно, неутомимого борца за Первую поправку к Конституции…[26] Он знал, что сказал бы ему Бакли: «Тряпка». И, может быть, был бы прав. Но все-таки что-то в выборе фильмов продолжало его мучить.
Войдя в свой кабинет и бросив портфель на стол, Йен взглянул на часы: 11.10. До заседания кафедры было еще двадцать минут. Достаточно времени, чтобы спуститься в «Хангер хат»[27] и перехватить бургер или что-нибудь в этом роде. Но ему не хотелось вновь идти через толпу, и вместо этого Эмерсон опустился в свое крутящееся кресло, сделал глоток теплой, выдохшейся кока-колы из наполовину пустой банки, стоявшей у него на столе, и взял в руки антологию для курса по литературе ужасов.
Гиффорд.
Этот мужлан, приставший к нему в аудитории, действительно составитель этой антологии? Похоже на то. Йен пролистал книгу. Этот парень знает свое дело. Он выбрал лишь самые лучшие и самые характерные произведения для каждого периода, принадлежащие только самым крупным авторам, и составил сборник, который одновременно и гораздо короче, и гораздо фундаментальнее всех остальных существующих антологий.
«Мы должны убить Университет. Прежде чем Университет убьет нас».
Йен положил книгу и открыл портфель в поисках диссертации Гиффорда, но ее там не оказалось. Должно быть, оставил ее дома. Пару дней назад он попытался прочитать ее и даже осилил первые десять страниц, но работа была какой-то бессвязной, балансирующей на грани бестолковости. В ней не содержалось основной мысли, а написана она была в запутанном, псевдонаучном стиле, так что читать ее было очень трудно.