вселенскую
Трубу.
Летит в трубу
Мечта комолых
О калачах
На кумачах.
И бьёт в глаза
Не серп и молот,
А смерть и голод
Бьют с плеча.
Но чтобы свет
Надёжно сгинул,
Стволом отхарканный
Свинец
Клянётся
В преданности гимну.
И меркнет небо,
Наконец.
Искать
Затменью
Объясненье
Совсем не главная
Беда.
Ах,
Если б вечное
Затменье
Нас не настигло
Никогда.
Ах,
Если б мы
Во всём прозрели
Вселенской лени
Вопреки
И испугаться б
Не успели,
Воздев
Святые кулаки!
Журавлёнок
Так бывает во сне:
Ни с того,
Ни с сего
Вдруг становится
Львицей
Жар-птица.
Или наоборот.
А потом – ничего.
И опять
Непутёвое
Снится.
Я летаю.
Я падаю
Чаще всего.
Пью всю ночь
Газировку в пустыне.
Я ловлю своё счастье.
Хватаю его.
Но смыкаются
Руки
Пустыми.
Всё совсем по-иному
Со мной на Яву.
Нет, не жду я
Небесную манну.
Драпанёт журавлёнок
Из рук в синеву –
Я его
Химикатом достану.
Моё счастье в законе,
По шею,
По гроб.
И погробно оно,
И загробно.
Не разрушит его
Самый страшный
Микроб.
До того оно
Антимикробно.
Мечта на костылях
Нет.
Земля не тряслась.
Не трясла канонада.
Было тихо и чисто,
Как в майской избе.
Рухнул Жэковский дом
Посреди Ленинграда.
Не от вражьих острот,
Рухнул сам по себе.
Были ужас и скорбь.
Были стыд и прозренье:
Дом стоял
На подпорках,
Как на костылях.
Дом стоял – дома нет.
Только есть утешенье –
От прозренья
До бденья –
Единственный шаг.
Только сам по себе
Этот шаг не начнётся.
Даже сам по себе
Не приходит конец.
Даже мшелый сараюшко
Не пошатнётся,
Если срублен на совесть
В нём каждый венец.
Золотая мечта
Наше светлое здание
Покосилось углами,
По швам поползло.
Но само по себе
Не начнётся дознание
Кто зачал и зачем
Это чёрное зло?
Это светлое здание,
В общем, не наше.
В нём нам будет совсем
Не светлей,
Чем в тюрьме.
Этот