но без тени страха – Лэнгли вступил в шатер.
В подбитой шелком лиловой мантии Джон восседал в кресле Перси. Вокруг него широким полукольцом выстроились закованные в доспехи рыцари личной охраны: словно цепные псы, они пристально следили за каждым движением преклонившего колени перед монархом посетителя – руки их покоились на рукоятках мечей.
Быстрым взором Лэнгли обежал бесстрастные, словно высеченные из камней лица охранников. И узнал двоих: Филипп Марк и Энгелард де Сигань. Он помнил их еще со времен войны в Уэльсе; тогда они находились при Питере де Роше, возглавлявшем кампанию против принца Лливелина. Оба были выходцами из Пуату – как и сам де Рош, что окружал себя исключительно своими соотечественниками, один из которых – Питер де Молей – месяц назад отплыл в Рим в составе делегации, посланной королем для примирения с Папой.
Как ни был удивлен происходящим, Лэнгли все же обратил внимание на полное отсутствие ближайших к королю высших сановников, обычно сопровождавших монарха повсюду: графа Оксфорда Обри де Вира, Архиепископа Йоркского Уолтера Грея, и того же де Роша, Епископа Винчестерского.
– Мой государь.
– Поднимись, – голос короля был холоден, но Лэнгли не уловил в нем враждебности.
Лэнгли покорно поднялся. В последний раз он видел Джона два года назад в Аберконуи, во время капитуляции Лливелина. Король изменился, и не в лучшую сторону – обременительные заботы последних лет сильно сказались на нем. Он выглядел усталым и раздраженным; каштановые волосы и бородка его сильно разбавились сединой, линии вокруг глаз и рта стали глубже, но взгляд широко расставленных золотисто-карих глаз оставался по-прежнему цепким и острым.
Джон долго разглядывал застывшего в напряженном ожидании рыцаря; встретившись с ним глазами, слегка нахмурился.
– Я наслышан о тебе, – обронил король, наконец.
– Осмелюсь спросить от кого, мой государь? – осторожно осведомился Лэнгли.
– От Фалка де Брента: он хвалил тебя.
– Я благодарен ему за лестный отзыв, мой государь, – приложив руку к груди, Лэнгли поклонился.
Король медлил; Лэнгли вдруг уловил исходившую от него волну какой-то неуверенности, странной и совершенно необъяснимой. Замерев, не выказывая своего удивления по поводу столь необычного поведения монарха, он наблюдал за ним: тот покусывал нижнюю губу, словно набираясь решимости продолжать разговор.
– Он также поставил меня в известность о твоей встрече с Лливелином.
Лэнгли и глазом не моргнул, хотя кровь бросилась ему в голову, заставив сердце бешено заколотиться. Он вспомнил предупреждение де Брента: тогда, после их с Деверо успешного возвращения в Аберистуит, констебль предупредил, что действия его по спасению Алаис некоторыми могут быть расценены изменой.
– Ты был в Долвидделлане, – в устах короля заявление прозвучало обвинением.
– Да, мой государь.
– Значит,