Монбельяр покачнулся в седле. Почётный рыцарь устремился к нему. Не успел он накрыть голову «Амфисбены» покрывалом благорасположения, как тот обмяк и припал к лошадиной шее.
Де Мюлуз заметил, что из-под доспеха «Амфисбены» сочиться кровь. Увидев столь печальное обстоятельство, он громогласно произнёс:
– Меле закончен!
Пехотинцы, разгорячённые схваткой, не сразу поняли смысл произнесённых слов и, что один из рыцарей ранен.
К де Монбельяру подбежали слуги, стащили его с коня и тотчас унесли с ристалища. Матильда, не помня себя от волнения, бледная, пренебрегая всякими приличиями, бросилась вслед за виконтом. Баронесса и барон пытались удержать дочь, но напрасно.
Гербовый король встал с трибуны, дождался, когда раненого унесут с ристалища и обратился к де Пайену:
– Вы нарушили правила! Благородные рыцари не применяют эсток на турнирах!
Де Пайен снял шлем и отёр пот с лица.
– Право же мне очень жаль… Я не желал зла виконту…
– Однако вы ранили его! – в свою очередь холодно констатировал де Мюлуз. – Теперь вам придётся уплатить в пользу «Амфисбены» штраф.
– Я готов понести любые наказания… – с сожалением ответил виновник.
– Вашу участь решат судьи и граф Бургундский, – надменно заметил гербовый король. Судьи дружно закивали в знак согласия.
Трибуна со зрителями, особенно её женская половина пришла в несказанное волнение. Дамы сочувствовали красавцу виконту, вспоминая, как он оказывал знаки внимания юной Матильде де Понтарлье. А заметив, как девушка спешно покинула трибуну, бросившись вслед за своим кавалером, осуждали её за излишнее проявление чувств.
Барон де Понтарлье был крайне недоволен. Он прекрасно знал, что в подобных случаях на нарушителя турнирных правил накладывается наказание: тот должен отдать свои доспехи в качестве компенсации пострадавшему. Барону было жаль свой хаубержон и чешуйчатый нагрудник из иберийского металла, которые обошлись отнюдь не дёшево.
Он приблизился к де Пайену, пребывавшему в полнейшей растерянности.
– Как вы могли, Потон? – возмутился он. – Как вы могли применить эсток?!
– Простите меня, ваше сиятельство… В пылу битвы я забылся… – пролепетал бесстрашный рыцарь.
– Молите бога, чтобы де Монбельяр остался жив! – в ярости возопил барон, сожалея, что все его матримониальные планы рушатся.
…Виконта расположили в его шатре, разоблачили от доспехов и кольчуги. Лекарь приступил к осмотру раны.
Матильда, подобно вихрю, ворвалась в шатёр. Лекарь и прислуга виконта пришли в замешательство.
– Простите, сударыня, но сие зрелище не для женских глаз, – сказал лекарь.
Но Матильда и не думала покидать шатёр.
– Скажите мне, насколько опасна рана и я уйду… – пообещала она.
– Умоляю вас, Матильда уходите… – страдая от боли, произнёс виконт.
– Только после того, как лекарь скажет: что с вами! – решительно отрезала она.
Виконт,