дошел?
– Ты о чем? – обеспокоенно спросил Редклиф, закрывая шкафчик.
– Просто ночью ко мне во двор заполз какой-то мужчина с раной на шее. Из нее сочилась кровь, и все его руки, шея и одежда были в крови, – с отвращением говорит Дезария. Она с детства ненавидела вид крови, хоть отец и был владельцем больницы.
Редклиф поменялся в лице. Теперь его обеспокоенное лицо выдавало волнение. Но не за девушку или других горожан, а из-за того, о ком он подумал.
– А раненный помнит что-нибудь? – спросил Редклиф, подойдя чуть ближе к Дезарии.
– Не знаю, он еле говорил, но Челси заставила его замолчать, чтобы он не тратил силы зря. Возможно, в больнице шерифу он все рассказал, – пожимает плечами девушка. Перед ее глазами до сих пор эта картина.
Редклиф извинился и вышел из школы, оставив Дезарию в небольшом шоке. Что если его догадки верны? Что тогда будет с городом? Зачем он вернулся?
*** *** ***
Редклиф быстро шел к семейному склепу, который находился на кладбище. Открыв решетку, а за тем и двойные огромное деревянные двери, прошел внутрь. Все было в паутине, а в дырках в бетоне был мох. В углу маленького здания был высокий памятник, его верх почти касался потолка. По центру была надпись «Амалия Аборнато – 1745—1798».
Редклиф остановился возле ее могилы и прошёлся рукой по надписи на памятнике. «Мама», – подумал Редклиф и вышел из склепа, чтобы не искушать судьбу.
Юноша не знал, где искать его. Он может быть, где угодно, в любом месте, в любом доме, в любом месте в лесу, а может даже и в школе! Редклиф решил посмотреть в особняке, где он сейчас живет. Его дом был единственным в этом захолустье в лесу. Выглядел он старым снаружи, но внутри было чисто, а вещи, которым было лет триста, выглядели как новые.
Открыв дверь, Редклиф сделал маленький шаг, войдя внутрь. В доме стояла неимоверная тишина, было слышно лишь сверчков на улице, поющих свои песни. Пройдя вдоль коридора, парень заглянул во все комнаты, которые встречались на пути. На первом было пусто, на втором нет.
Обойдя весь дом, Редклиф никого не нашел. Парень не знал, радоваться ему или печалиться. Открыв дверь, парень встал столбом. На пороге дома стоял мужчина на вид лет двадцати трех. Его рыжие волосы слегка вились на голове, а лёгкая щетина придавала ему мужественности. Голубые глаза сверкали то ли от злости, то ли от счастья. Одет был в черные джинсы, черную футболку и в черное пальто, у которого конец был чуть ниже середины бедра. Руки его были сзади сцеплены в замок, а на лице была улыбка.
– Брат, – кивнул незнакомец, и улыбнулся ещё шире.
Глава 4
– Никлаус, – произнес Редклиф, не скрывая удивления в глазах. Сделав шаг через порог, Никлаус усмехнулся и прошел внутрь. Закрыв дверь, Редклиф повернулся к брату и поджал губы.
– Я смотрю, что кроме тебя здесь никто не живет? – с улыбкой спросил Никлаус, засовывая руки в карманы пальто.
– Что привело тебя сюда? – проигнорировав