А тут у него была Молли, с которой они жили уже шесть лет. Человеческая женщина. Которая состарится и умрет – но в отличие от Персефоны, не возродится.
– Я понимаю, – тихо сказал Гадес. – Просто будь осторожен. И береги Молли.
– Конечно.
Гипнос никогда не был многословным, вот и на этот раз он посчитал, что разговор окончен, и начал переодеваться. Гадес же решил, что теперь – самое время выйти в зал. Ему хотелось поговорить с Софи. Узнать, как она восприняла всё происходящее.
Хотя знал, в глубине души она верит и в богов, и во всё, что видела сама. Потому что там, под человеческой плотью, всё еще та же Персефона. Горы постепенно разрушаются, моря высыхают, но древние боги остаются неизменными. Они только учатся.
Иногда – приобретать опыт. Иногда – терять тех, кто стал близким.
Дойти Гадес не успел, его перехватил Амон. И решительно повел к бару:
– Надо поговорить.
Гадес нахмурился: те же слова он буквально пять минут назад говорил Гипносу. Но сейчас Амон выглядел серьезным, а между его бровей залегла несвойственная ему складка.
Заказав две текилы, Амон посмотрел на Гадеса:
– Я не сказал всего о нападении. И это может быть важно. Но не хочу при остальных.
Он выпил принесенную текилу, вопросительно посмотрел на Гадеса, потому что тот и не думал притрагиваться к своей. Амон опрокинул и его стопку, а когда ее стеклянное дно стукнулось о потертую барную столешницу, заявил:
– Я кое-что помню. Там были псы.
– Псы? – приподнял бровь Гадес.
– Да. Теневые псы, чем-то похожие на Цербера, но не такие.
– У многих богов есть псы.
– Ага. Знаю. Конкретно теневые и конкретно собаки у Хели и Нуаду. А еще у Сета.
Гадес нахмурился и подумал, что зря он отказался от текилы:
– Поэтому ты ничего не сказал? Опасался, что Сет причастен?
– Да. Потом ты сказал, что это он предложил меня искать – так что вряд ли. Но тогда поздно было рассказывать, что я все-таки кое-что помню. Да и Персефона… пока она не вспомнила, то может случайно рассказать Деметре. А ты знаешь, я ее не люблю не меньше твоего.
– Зачем Хели кого-то убивать? – пожал плечами Гадес. – А про Нуаду я столетиями ничего не слышал.
– Ага. Мы только знаем, что он редко покидает любимую Англию.
Настал черед Гадеса хмурится:
– Мы найдем его и поговорим. Что еще ты помнишь?
– Немногое. Я шел в душ, заметил темного пса… сначала решил, это Цербер, но потом было еще несколько, появились из теней. Они отвлекли меня, а когда я понял, что кто-то стоит сзади, было поздно. Но что он сделал, я то ли не понял, то ли не запомнил. Очнулся уже с вами.
Гадес кивнул:
– В следующий раз не тяни с рассказами.
– Прости, – Амон виновато опустил взгляд и начал пальцем тереть какую-то царапину на столешнице. – Я потом понял, как сглупил.
Гадес взял еще две текилы, и они вместе выпили.
– Ладно, пошли к остальным, – сказал Амон. – Они ждут, а Сеф вообще в восторге.
– Пока Софи. Иди, я сейчас догоню.
Оставшись