обеими руками за левую половинку груди, он с ужасом прислушивался к тому, как каждый удар его сердца громким стуком в ушах ударял в голову. Невольно ему стало до ужаса жалко себя. – Я ж молодой… Ишшо не любил… Ни разу… не любил! А-а-а… И тайник… только-только заимел! Дажа не успел ничо туды переташшить… Я чо, здря воровал? И ни одной дефьки так и не пошшупал! Другим так енто можно, а мене? Низзя, да? Дак как жа быть-то топерича?
От такого множества вопросов голова его начала раскалываться… И все же суть всех вопросов оставалась единой: Терентию было жаль, что его жизнь так быстро заканчивается… Увидев, что на него строго смотрит отец Феофан, Терентий бухнулся рядом и начал бить поклоны, как это делал другой монах и сам настоятель. Стало легче. Даже что-то начало проясняться в голове, но страх за свою жизнь так и не проходил.
Невольно вспомнился ему тот случай. Случай шестнадцатилетней давности: рыжий пацан отрывает кусок серебряной трубки, которую он сам хотел, да не решился украсть. А парень тогда взял и прыгнул прямо с утеса… – Жуть! А ведь остался жить… Ох, и омманул жа ен их тоды! Омманул… Ли-кось, не спужалси… Да с трубкою… Одной тока трубкою… А тут вона всего скока! И прыкать– то дажа не надоть… И эх, дверь ба тока открыть!
Терентий даже испугался от неожиданно пришедшей ему в голову мысли, разом вспотев. И тут же запричитал. – Ох, косподи, прости!
Но почему-то, с каждым очередным поклоном и просьбой простить его, обращенной ко Всевышнему, грешная мысль становилась все крепче и крепче, отгоняя остатки страха. – А чо? Я ли не моложа ихь? Моложа! Настоятель ужо стар как пенек… Да и монах – тожа! Ишь как бухаютси – знать быстро выдохнутьси… Надоть тока подождать ишшо… Устануть и уснуть. Тоды и дверь открою… ключом!
Несомненно – это была та самая спасительная мысль: сердце тут же перестало бешено колотиться, а мозг Терентия между тем продолжал развивать новую мысль. Теперь Терентий делал поклоны не сильно угробляясь, а губы шептали свое. – Ужо топерича-то я знаю, как надоть боротьси за свою жистю!
Меж тем время шло: факелы, сжигающие кислород, постепенно начали гореть тускло, а настоятель со вторым монахом продолжали и продолжали делать свои поклоны. Конечно, теперь они их делали гораздо медленнее, чем раньше… Невольно слух Терентия отчетливо уловил голоса и топот по каменному полу подземного хода.
– Уйдут ить! – мысль, что колонна Гришина, о которой Терентий знал все, пройдет и уйдет раньше, чем настоятель и монах уснут от нехватки кислорода, острым ножом ударила прямо в самое сердце, вновь изгнав надежду и поселив страх. Терентий, который связывал с этой колонной свое спасение.
И он задрожал всем телом. Разом перехватило дыхание: монах сильно втянул грудью воздух и закашлялся, хватнул еще раз, другой и ясно почувствовал, что его ему явно не хватает. – Усе, щаз помру! И не видать мене света белова… А оне уйдуть без мене! И дверь за собой закроють… И тоды мене хренец пришел… А все он!!!
Неизвестно из каких глубин