хриплый вздох. Не издав ни звука, я в панике несусь вниз. Остановившись на последнем лестничном пролёте, уже почти у самого выхода, осторожно нащупываю ногой темноту. Что там внизу, последняя ступенька или уже пол? …И тут, холодея от ужаса, явно ощущаю, что в мою спину упёрся чей-то палец. Замерев на долю секунды, я пулей вылетела из подъезда, забыв о том, что только что боялась споткнуться в темноте.
Опомнившись только на улице, я отважно открыла настежь двери подъезда, пытаясь разоблачить «преступника». Но одинокий, тусклый фонарь высветил совершенно пустой подъезд. С печальным скипом, одна за другой захлопнулись двери.
Я сидела на скамейке в полном оцепенении, тупо уставившись на свою тень. Меня трясло от страха и холода. Между лопаток по-прежнему ощущался толчок невидимого пальца.
В ужасе, я почувствовала, что на моей голове шевелятся волосы. На тёмном пятне тени от головы медленно поднимались вверх два острых бугорка. Сомнений не оставалось: у меня растут рога! Они чётко вырисовывались двумя изогнутыми треугольниками. И самое страшное, что я ощущала их рост, это леденящее душу движение из черепа, раздвигающее волосы и петли вязаной шапки. Помню, что медленно подняла руки к голове, и ладони наткнулись на два бугорка.
– Яна, что голова болит? Ты, почему не дома? Где ключи? – к дому торопливо шла мама.
Я с ужасом представила её реакцию на рогатую дочь. Горячая волна, обдавшая меня при этой мысли, помогла вернуть рукам чувствительность. Я вдруг осознала, что сжимаю мягкие балаболки: «Как же я могла забыть о них? И ключи лежат на дне портфеля. Я даже и не вспомнила, привыкла, что дверь всегда открывает мама”.
– Мамочка, как хорошо, что ты пришла! Как хорошо!
Тогда мы ещё любили друг друга… но это было очень-очень давно…
На обрыве над озером ветер, казалось, дует со всех сторон. «Это хорошо, – думала Янка – меньше мутит. Но зато плохо, что мозги от холода проясняются – считают очки не в мою пользу. Ведь такое уже не в первый раз! Вспомнился рыжий пацан, постоянно дразнивший Янку в школе – схоронили в прошлом году. Математичка Галина «Падловна», что заставляла снимать золотые серёжки – подарок бабушки – и грозила оставить на второй год. И ещё, и ещё… Всем им я желала смерти – и они мертвы. Теперь Вадя. Кто следующий?»
Продирал озноб. Сколько не сиди на берегу, а события последней ночи гнали в укрытие, какое-никакое, а всё же лучше чем на улице. По дороге, к Янке пришло ещё более страшное воспоминание. Однажды, в пылу праведного гнева, который случался у мамы Иры по десятку раз на дню, родительница, раскалив страсти до той точки, после которой обидчика убивают, сообщила, что когда долгое время не могла забеременеть, папочка предупредил: с бесплодной жить не будет. Мама Ира в обиде на Господа отчаялась взывать к равнодушным небесам и обратилась в «учреждение» этажом ниже к Самому – руководителю Преисподней. В результате на свет появилась Янка – подарок от Лукавого. Тираду завершала дежурная фраза, что по досадному недоразумению мамочка не задушила