же вы встретите гримшинского тролля, пожалуйста, отвезите его на родину. И обязательно найдите старика Палла. Пора спасать смешных суеверных исландцев, забывших о главной своей легенде.
Будьте бдительны, особенно если слышите чарующее своей мелодичностью пение волынки.
P.S. Большая часть легенд придумана автором или хотя бы составителями туристических справочников. Впрочем, и ребёнок знает, что если хоть один живой человек поверил легенде, то она в каком-то из измерений стала правдой. Именно поэтому я предпочитаю верить – во всё.
Лекарство от боли
Мир полнится чужими звуками. Маленький мир, в котором ни за что заперли десятки людей, сотни мыслей, тысячи слёз. Мир, где живут только от четырёх до шести, где свет в конце тоннеля – понятие буквальное и совсем не высокое, означающее туалет. Маленький мир, где все ждут своей «пятницы», «среды» или «понедельника», своей грани с Большим.
Горячечный шёпот иссушает губы, литрами льётся в горло вода, заполняет через край, размывает боль на секунду, чёткость в глазах – на бесконечное солёное «сегодня».
Пахнет из прошлого: дешёвым дачным мылом, которым бабушка, ругаясь на твои лезущие под руку волосы, до боли и красноты тёрла плечи. Сквозь это едва-едва пробивается терпкий запах чужой боли, детского хрипа и крови – запекающейся так быстро, что она мешает дышать.
Маленькая девочка лежит в зыбкой больничной темноте на кровати, рядом с мамой и в бесконечной дали от неё. Она просыпается каждое утро: ярко-солнечное, чёрно-тихое, сиренево-волнительное, и спрашивает, сколько ей ещё осталось. Мама несколько дней подряд отвечает «неделя», «три дня» и «всего несколько часов». День рассыпается как конфетти, разбиваясь о сознание, кончается тут же. «Спи», – говорит мама, и девочка засыпает, чтобы снова проснуться через пару часов, новым «сегодня».
Но сейчас девочка не может уснуть. Ей страшно, и она шепчет толстому плюшевому коту Жоржу всё, что знает о больнице:
– Главный доктор никого не лечит. Он выходит из кабинета, чтобы пройти круг, задуматься и спросить: «Зачем я вышел?» Он похож на старого бульдога с седыми усами, который живёт у Леночки, нашей соседки. Пухлые щёки обвисли. Пухлые, Жорж, потому что говорить «толстые» мама не разрешает, это грубое слово.
Маленькая девочка дышит часто, ей надо помолчать немного, чтобы набрать побольше воздуха. Она наливает в чашку воду и дёргается: в прошлое чёрное утро мама говорила, что ей нельзя пить. Потом её больно-больно укусил «маленький комарик» и – пустота. Девочка дёргает упрямо плечами, пьёт.
– А с нами в палате живёт молодая ведьма. Я слышала, как в коридоре её называли так. У неё нос большой, почти как у Бабы Яги, из него торчит кусочек белого бинта. Иногда она улыбается мне измученно. Но на других смотрит зло и почти не выходит из палаты. А глаза несчастные, и просыпается всегда с испугом. Как думаешь, может, это не злая ведьма? Хоть чуть-чуть?
Жорж – просто кот из плюша, но когда