фразами дала понять, как ее отец в связи с последними событиями относится ко всему, что происходит. Иварс сел напротив и налил в маленькие серебряные рюмочки водку. Он сопел, суетясь с посудой, раскладывая закуску, к которой оба не притронутся, и никак не мог начать говорить.
Борька, не выдержав, начал сам:
– Скажите только одно: где она и что с ней?
– Она в деревне у деда. Там и ее двоюродные братья. Она здорова, но пожалуйста, юноша, давайте вначале выпьем – и я вам все объясню.
Они выпили.
Иварс высказал то, что он готовил все эти дни и ночи, все эти слова, которые повторял про себя иногда вслух, и если это происходило на службе, пугливо озирался, не услышал ли кто.
– Борис! Байба – это все, что есть в моей жизни. Я люблю ее так же сильно, как, наверное, вы, если можно сравнить любовь отца и любовь ее избранника. Я знаю, что вы для нее так же дороги и она не мыслит без вас своей жизни. Я хорошо знаю твоего отца и всегда относился к нему с уважением, и если бы не то, что сегодня происходит, я не был бы против вашего союза. Но…
Борька знал, что будет за этим «но». Он сам налил себе еще рюмку и выпил, приготовившись это услышать. То, что Байба в безопасности, что она жива и здорова, успокоило его больше, чем он сам этого ожидал, поэтому то, что оказалось после «но», принял спокойно.
– Борис! – продолжил Иварс. – Вы знаете, что я работаю в государственном учреждении, и на тех, кто находится на государственной службе, сегодня направлено особенно пристальное внимание со стороны нового режима и спецслужб. Несколько дней назад меня предупредили, что этим господам из гестапо стало известно о том, что моя дочь имеет связь с евреем. Вы понимаете, чем это может нам грозить, но это еще не все. Ее двоюродные братья из Валки тоже об этом узнали и пригрозили Байбе, что если они встретят вас вместе, то расправятся с вами прямо у нее на глазах, а потом убьют и всю вашу семью. Только после этого она согласилась уехать, только ради вас, и поэтому я умоляю, Борис, не ищите ее, пожалейте всех нас: и ваших, и моих. Байба, наверное, рассказала вам, как я отношусь к тому, что происходит, это так ужасно! Я с трудом скрываю свои чувства на службе, а теперь, после того как меня предупредили о том, что им известно о вас с моей девочкой, мне придется уйти с работы, и я уеду туда же, к дочке. Я только ждал вас, чтобы все это рассказать, но если бы вы не пришли сегодня, я бы все равно уехал, потому что к вам прийти не решился бы. Последнее, о чем я вас попрошу, – напишите ей два слова, чтобы она знала о том, что я с вами обо всем поговорил. Я боюсь, она мне может не поверить, если не получит такого подтверждения в виде письма, написанного вашим почерком.
Борис выслушал эту сбивчивую речь молча и на предложенном Иварсом листе линованной бумаги написал химическим карандашом: «Я все знаю, верь папе, я всегда буду тебя любить!».
Он вышел на темную улицу. Он уже не был пантерой и рысью, он шел по тротуару так, будто он прохожий, которому нечего опасаться. Прохожий – это такое