существование злом, от которого во что бы то ни стало надо избавиться. Наоборот, оптимистические теории жизни были развиты людьми, достигшими преклонных лет или же такими, которые, вследствие особых условий, оценили счастье бытия»[14]. Какие же это – особые условия – Мечников не поясняет.
С возрастом ценность собственной индивидуальной жизни для человека возрастает, и он все более ценит радости бытия.
Все философские системы, провозглашающие радости бытия и оптимизм, созданы зрелыми людьми (не исключение – Мигель де Унамуно). Они же посвящали свои труды страху перед смертью и жажде бессмертия.
Мечников полагает, что основные задачи религии и философии – преодолеть разлад между ускользающей жизнью и усилением желания жить. Все решения представляют собой не что иное, как рассуждения о смерти и бессмертии. То же – философия, и Мечников цитирует Цицерона: «Жизнь философа есть постоянное размышление о смерти».
Мечников специально анализирует философские и религиозные воззрения. Из древних философов он по не вполне понятным соображениям выбирает Платона, Сократа, Сенеку, Марка Аврелия, особенно подробно анализируя взгляды последнего. Пробегая список философов своей современности (XIX в.), а именно – Фихте, Гегеля, он останавливается на воззрениях Шопенгауэра – заведомого пессимиста, а также его ученика Эдуарда Гартмана, Макса Нордау и Гюйо. Такой список авторов и пессимистическое содержание их трудов позволили Илье Ильичу Мечникову сделать вывод о том, что все философские системы, вместо того чтобы принимать мир таким, каков он есть, преклоняются перед неизбежным, смиряются с перспективой индивидуального уничтожения человека. Даже тешить человечество философы в отличие от религии не могут.
Таким образом, инстинкт жизни как бы противоположен другим инстинктам: удовлетворение голода, жажды, полового чувства приводит к пресыщению, а стремление жить и страх смерти увеличиваются с годами. Дети стремятся стать взрослыми, а взрослые не желают стариться; старость и умирание расцениваются людьми как нечто отталкивающее. Но инстинкт жизни у стариков проявляется во всей своей силе. По наблюдениям Мечникова, в приютах и больницах для пожилых людей старики постоянно чувствуют угрозу смерти как осуждение на казнь, а главное желание тех, кто дожил до 90-летия, – жить и дальше, до 100: «Как любовь к жизни всего сильнее тогда, когда лучшая часть ее пройдена, так и половое наслаждение часто ощущается женщинами тогда, когда красота их уже отцвела»[15].
Итак, жажда бессмертия – прерогатива людей зрелого и преклонного возрастов. В этом Мечников видит одно из проявлений дисгармонии природы человека. Он полагал, что старость – инфекционная болезнь, и ее надо лечить, как любую другую, что приведет человека к продуктивной деятельности до естественного конца. То есть – смерти!? Философ Н. Умов в предисловии ко второму изданию книги Мечникова «Этюды о природе человека» замечает, что многие религиозные