погружалось в состояние глубокой апатии. Насилие сделало невозможным мирный, либеральный компромисс между обществом и властью. После расстрела рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 году, сотрудник тайной полиции писал: “Никогда еще в обществе не было такой напряженности. Приходится слышать, как люди самым невоздержанным образом говорят о правительстве… Давненько мы не слышали, чтобы так говорили даже в самых крайне левых кругах”[145].
Русско-японская война, начавшаяся в феврале 1904 года, на первый взгляд, велась из-за территорий в Корее и Маньчжурии. Российское правительство в обычной для себя манере рассматривало эту войну как решение внутренних проблем страны. Кампания призвана была стать патриотическим зрелищем, “маленькой победоносной войной”, которой так жаждал министр внутренних дел Вячеслав Константинович фон Плеве и которая смогла бы отвлечь общество от призывных песен революционных сирен. Авантюра, затеянная Плеве, вскоре обернулась катастрофой. Война была дорогостоящим предприятием, которое дополнительным бременем легло на плечи недовольного населения. Среди потерь, понесенных страной, была и утрата – к лету 1905 года – значительной части Балтийского флота, потопленного неприятелем при Порт-Артуре, причем японские судна при этом практически не пострадали. В крупнейших российских городах кадры кинохроники во всех подробностях рассказывали о случившимся потрясенному гражданскому населению, противореча благодушному тону и самоуспокоению официальных заявлений Военного министерства. Российская пропаганда изображала японцев “только хилыми, слабыми, тщедушными подобиями обезьян, желтокожих, косоглазых и почему-то лохматых. Иначе чем «япошки» или «макаки» их не именовали. Им противопоставляли наших солдат ‹…› в виде былинных богатырей”. Однако общественное мнение провести не удалось: “Народ же прекрасно знал цену всему такому!”[146] Вся империя почувствовала на себе бремя военного позора. Как только с фронта начали просачиваться данные о первых российских потерях, горе пришло в российские семьи. К лету 1904 года начались беспорядки возле призывных пунктов и демонстрации разъяренных протестующих на всем пути следования поездов, увозивших войска за девять с половиной тысяч километров от дома на дальневосточный фронт[147].
Самому Плеве не довелось увидеть последствий своей политики. В июле 1904 года он был убит эсерами[148]. Его преемникам не удалось потушить протесты голодных рабочих, охваченных тревогой призывников, радикальных деятелей профсоюзов, либералов, интеллектуалов и сторонников введения конституционной формы правления. Когда новости о череде поражений российского оружия достигли столицы, группа рабочих под предводительством отца Георгия Гапона решила выйти на мирную демонстрацию протеста к воротам Зимнего дворца. В начале января 1905 года, когда стало казаться, что подобное шествие обернется столкновением с силами государственной власти,