что ж, передайте ему от нас привет.
– Обязательно. Ему будет приятно.
Еще как будет, гаденышу.
Клаудия Киркби тоже участвовала в разговоре: ее благородные каблуки, черная юбка и кремовая блузка. Она улыбалась мне, как всегда, и я понимал, что должен сказать «Приятно повидаться», – но не мог. В конце концов, происходит трагедия. Клэй бросает школу.
Миссис Холланд:
– Значит, э-э, как я сказала, э-э, по телефону…
Миссис Холланд была самым ужасным экальщиком из всех, каких я только встречал. Я каменщиков знал, которые меньше ее экали.
– Вот наш юный Клэй, э-э, намерен, а-а, нас покинуть.
Черт побери, теперь она выкатила еще и «а-а»: это явно не сулит ничего хорошего.
Я бросил взгляд на сидевшего рядом Клэя.
Он поднял глаза, но молчал.
– Он хороший ученик, – продолжала миссис Холланд.
– Я знаю.
– Как и вы были.
Я не отреагировал.
Она продолжала:
– Ему, однако, шестнадцать. И, э-э, по закону, мы никак не можем его не отпустить.
– Он хочет уехать жить к отцу, – пояснил я.
Я хотел добавить «на время», но как-то эти слова не произнеслись.
– Понятно, что ж, э-э, мы можем подыскать другую школу, поближе к тому месту, где живет ваш отец.
Внезапно все сложилось.
На меня навалилась ужасная цепенящая грусть этого кабинета, от его то ли сумрачного, то ли флуоресцентного света. Не будет другой школы, ничего не будет. Вот так, и мы все это понимали.
Я отвернулся и увидел, что Клаудия Киркби тоже грустная и такая добросовестно и дьявольски милая.
Потом, когда мы с Клэем шли к машине, она окликнула нас и догнала: ее бесшумные, проворно мелькающие ступни. Туфли на каблуках она бросила возле кабинета.
– Вот, – сказала она, протягивая небольшую стопку книг. – Можешь ехать, но ты должен прочесть эти книги.
Клэй кивнул, благодарно ответил:
– Спасибо, мисс Киркби.
Мы с мисс Киркби пожали друг другу руки и распрощались.
– Удачи, Клэй.
И руки у нее тоже были красивые: бледные, но теплые; а еще свет в грустно улыбающихся глазах.
В машине Клэй, отвернувшись к окну, невзначай, но вместе с тем твердо, заметил:
– Знаешь, ты ей нравишься.
Мы как раз отъезжали от школы.
Странно подумать, но придет день, и я женюсь на этой девушке.
Потом он отправился в библиотеку.
Он пришел туда в половине пятого, а к пяти уже сидел между двумя высокими башнями из книг. Все, что смог найти о мостах. Тысячи страниц, сотни методик. Все виды, все размеры. Сплошная тарабарщина. Он читал и не понимал ни слова. Но ему нравилось рассматривать мосты: арки, опоры, консоли.
– Паренек?
Он поднял глаза.
– Возьмешь что-нибудь на дом? Уже девять. Мы закрываемся.
Дома он неуклюже протиснулся в дверь, не зажигал света. Его синяя спортивная сумка раздулась от книг. Он сказал в библиотеке, что надолго уезжает, и попросил сразу продлить на сколько можно.
Как