со счета. Тысячелетия сменяли друг друга, цивилизации обращались в прах, а удильщики бережно хранили древние мифы. Но сейчас терпение рыбин иссякало – они желали лишь одного: чтобы быстрее нашелся тот, кто наконец сможет выслушать.
Марк отвернулся от окна и попытался разогнать остатки сна, но навязчивый образ морских чудищ никак не выходил из головы. Лея давно спала. На полу среди разбросанной одежды стояли недопитые бокалы и пустая бутылка мерло.
Мужчина откинул одеяло и встал с кровати. Боясь разбудить жену, не стал включать ночник. Хватало и света уличного фонаря, проникающего в комнату через незанавешенное окно. Придерживая скрипящую ручку, Марк тихо вышел в коридор.
Дом говорил с ним, но этот язык оказался совсем не похож на привычный городской шум. Вот ветка, словно крадущийся вор, тихо проскребла по черепичной крыше. Ветер под окном вздохнул горестно – вспомнил о давней утрате, которую, сколько ни плачь, уже не вернешь. Бурлящий в водостоке поток, словно кровь из перерезанной артерии, с шумом выплескивался на землю. А земля все пила, давясь и хмелея, срыгивая глинистыми лужами.
Откуда-то дул сквозняк. Из-за него кафель в коридоре стал почти ледяным…
Марк быстро прошел в туалет и включил свет. Тьма с недовольным шепотом откатилась по углам, но неясное предчувствие чего-то так и не исчезло.
Мужчина помочился и спустил за собой воду. Взглянул в зеркало.
Лицо помятое и усталое. Правый глаз красный. Видимо, лопнул сосуд. Во рту кисло от выпитого.
Марк выдавил на щетку несколько горошин пасты и тщательно почистил зубы.
«Так-то лучше», – подумал он и закрыл кран.
В коридоре, уже у самой двери, что-то заставило его остановиться. Он повернул голову в сторону салона и прислушался – ничего. Все тихо. Скребущая по крыше ветка издала высокий пугающий звук и затихла.
Марк почувствовал, как по спине пробежал холодок. Подсознание уже знало причину, но разум согласился принять ее лишь сейчас.
«Тишина, – подумал мужчина. – С ней что-то не так. Я не слышу, как дышит Регина».
Марк решительно прошел в салон. Печка давно прогорела. Комнату освещал лишь слабый свет торшера. Ветер, врывавшийся сквозь открытую дверь, запутался в занавеске и, пытаясь выбраться, трепал ее из стороны в сторону.
На пустом диване сидел одинокий игрушечный заяц. Скомканный плед лежал на полу.
– Во сколько вы легли спать? – спросил полицейский. – Важно установить точное время, чтобы понять, как далеко Регина могла уйти.
Часы на кухне показывали половину третьего. Дождь все не прекращался. Мужчина отпил маленький глоток кофе и вернул чашку на стол. В жестах полицейского читались спокойствие и уверенность. На вид ему было лет сорок с небольшим.
– Что значит «уйти»? – возмутилась Лея. – Регина не могла никуда уйти. Дочь всегда старается быть рядом с кем-то из нас. В незнакомом месте она начинает испытывать панику, если не держит меня за руку.
– Послушай, Габи… – Марк сверился с именной табличкой на куртке полицейского, –