хотя бы в такт. И старался не заснуть, тяжелый желудок тянул в пучину забвения, булькая хозяину, что не мешало бы немного подремать для улучшения процесса переваривания пищи. «Ты что, спишь?!» – щипок и укус за губу.
В трамвае Марк опять достал телефон, ткнул в иконку мессенджера. «Спасибо за обед, соня!» И легкая дрожь от слов выше – «Я люблю тебя, сладкая девчонка!»… Дремоту вышибло из Марка чем-то тяжелым, ощущения такие же, как на первом курсе, когда, пытаясь понравиться девчонкам, Марк раскачался на турнике и попытался сделать сальто, не учел инерцию тела и грохнулся плашмя на спину. Марк четко помнил, что написал: «Я убью тебя, гадкая девчонка!», и разум подсказывал, что автокорректор не способен на подобные чудачества, простые слова в словаре не исправлялись.
Посидев в тишине, нарушаемой лязгом металла и противным голосом кондукторши, выучившей в школе всего одно предложение: «Все обилечены?», Марк написал – «Галя, ты коза». Отправилось, и отправилось правильно. Вышел из мессенджера и зашел опять. В окошке диалога синело: «Галя, ты роза». Марк выключил телефон и уперся лбом в горячее стекло.
На диван лег не раздеваясь, положил на живот ноутбук и зашел в Facebook. Два часа потребовалось, чтобы выяснить следующее – комментарии изменялись по-разному, в зависимости от адресата. Если в разговоре с Галей оскорбления и колкости сглаживались до розовых слюней, то в переписке с Родиком слово «блин» менялось на «блять», а «мороз» на «мразь». Попробовал написать Георгу Алексеевичу абсолютную чушь, так мессенджер вместо этого чуть кандидатскую не создал.
Все это было не похоже на стандартные операции программы, призванной помогать безграмотным и тем, кого Бог обделил интеллектом. Нужно создать такой сложный процесс, который будет индивидуально подбирать коррекцию для сотен миллионов людей, учитывая опыт общения и характер межличностных отношений. Пугала безальтернативность исправлений, Марк пытался отредактировать некоторые, но результат всегда был такой, какой нужен. Нужен ему, но не сейчас, следовательно, нужен мессенджеру. Плюсов, впрочем, было намного больше. Во-первых, при ошибке в имени мессенджер вставлял правильное – больше не будет ссор между любовниками. Во-вторых, можно что угодно писать пьяным, злым – мессенджер выстраивал речь в обычной стилистике. В-третьих, мессенджер, как оказалось, обладал более богатым словарным запасом, чем Марк, что несколько украсило лексикон, используемый им в сети, – может быть, за человека начнут принимать.
10
С увеличением долготы дня качество и возможности мессенджера постепенно увеличивались, теперь он мог вести полудиалог по всем вопросам. Оставалось только давать вектор, печатать тезисы, основные слова, мессенджер сам выстраивал вокруг них паутину смыслов, ошибаясь очень редко. Дошло до того, что Марк мог перед переводом телефона на авиарежим накидать порядочно осколков предложений, разграничив их точками, а там мессенджер дописывал самостоятельно.
Подобное решение вылезло и на главную страницу социальной сети, в комментарии. Нужно было только в ответе отмечать