кипяток, и обсуждать каждую мелочь, каждую хотелку и каждую проблему и каждое трение, возникающие между ними в отсутствие смазки, состоящей из кристальной ясности. Галя кивала головой, говорила, что надо, но так ни разу и не собралась. Нет, она приходила к нему, пила чай, но, как только разговор касался чего-то серьезного, либо увлекала его в спальню, либо тонко меняла тему, заставляя забыться в звоне ее кухонного веселого шепота.
Марк немного помедитировал, заглянув в папку с ее фотографиями, собранными по крупице по всем чатам и соцсетям. Там были только самые важные снимки, отражавшие их, его, её состояния в определённые моменты времени, повторяющиеся с завидной цикличностью, которой сам Марк достичь не мог. Хотелось упорядочить собственную жизнь так, чтобы совсем не осталось глупых случайностей, каждый раз ступенькой или притолокой бьющих его по ногам и лбу. Вот здесь она после сна, вялая, теплая, с мягкими морщинами и не разлепляющимися до конца глазками, не успевшая надеть маску серьезного настоящего, и умный, сосредоточенный взгляд. Марк любил ее такую больше всего, когда руки Гали сами тянулись к нему, противясь сигналам быстро трезвеющего мозга. А здесь они уронили в реку пакет с продуктами, и она смеялась, тыкая пальчиком в уплывающее в неизвестную, первобытную даль молоко; был бы кисель, сделали бы инсталляцию к сказке «Гуси-лебеди». Вечером, валяясь на его диване, в новостях, в которых семьдесят процентов времени показывали трупы, увидели свое молоко рядом со свеженьким утопленником с волосатым животом и поперхнулись мороженым. На третьей фотографии Галя в грязных галошах, мешковатых брюках и клетчатой, дырявой на груди рубашке, с кокетливо выглядывающим оттуда бюстгальтером телесного цвета, разительно отличающегося от цвета ее телес. Дует на ладошки, пытаясь сдуть мозоли, очередной экспириенс – сажали картошку у ее подруги с целью получить этот необходимый, как говорят, опыт. Потом она хватала его повсюду, вытащив из горячей парной в предбанник, забыв про защелку входной двери, распахнутой минутой позже дёрганым майским ветром.
Грустно улыбнувшись, Марк закрыл фотографию и заметил, что каждый файл, кроме его описания и даты, дополнительно помечен – fb3mi, vk67angr, week5posting. У каждой фотографии из быстро просмотренных пары сотен свои уникальные добавления. Ничего не придумав, закрыл папку и зашел в Facebook, сразу обнаружив, что его аккаунт оставил комментарий и печальный смайлик в Галином посте с ее же фотографией, иллюстрирующей осень. Гадёныш, пробрался на жесткий диск, в том числе и в сетевые папки, начал черпать вдохновение отовсюду. Марк в бешенстве хлопнул по клавиатуре и хотел грохнуть ноутбуком о пол, но сжалился. Немного поразмышляв, успокоил себя тем, что алгоритм просто изучает его глубже, доискивается до тайн, до подноготной, чтобы лучше себя позиционировать как аватара самого Марка. Есть и положительный момент – алгоритм стал намного покладистей и больше не норовит исправлять все подряд, предпочитает давать время на осмысление и сам подстраивается