как навыки, знания и практика в какой-то конкретной области деятельности. И неважно, в какой – будь вы столяр, бухгалтер или программист. То есть вы обладаете знанием и практикой, которые позволяют вам решать какие-то проблемы, задачи. И на основании их многократного применения у вас есть уверенные ожидания последующих результатов. То есть вы – специалист, или как это модно сейчас, эксперт. Верно?
Я кивнул в ответ, хотя сразу вспомнил пару случаев, когда мои сомнения были уместны даже после тысячекратной практики.
– Если мы говорим об опыте обучения, – продолжил Пастырь, легким жестом указав на соседку с ребенком, – то под этим мы понимаем владение технологиями эффективной передачи знаний. И это, по большому счёту, не должно зависеть от того, что мы преподаем: нормы поведения во время обеда в самолете, тонкости слесарного дела, написание программных кодов или расчленение мышц и фасций. А если ваши ученики еще долгое время будут помнить и использовать знания, полученные на ваших уроках, то вас оценят как опытного преподавателя.
– Вы имеете в виду – как эксперта, – добавил я, показывая, что внимательно слушаю его.
Пастырь не отреагировал на мое уточнение, но сделал паузу и, глубоко вдохнув, дал понять, что сейчас будет самый главный момент его размышлений:
– Так что это означает на самом деле, когда мы утверждаем, что у нас большой жизненный опыт? – Пастырь демонстративно умолк, но не отводил от меня глаз, давая понять, что все мои возможные ответы будут неправильны. – Как это можно оценить? – уже тихо и вкрадчиво продолжил он. – Как это можно измерить? Как выглядит этот товар с названием «мой богатый жизненный опыт»?
– Может, это осмысленная форма наших жизненных событий, того, что происходило и происходит с нами? – Я решил наконец перехватить инициативу в диалоге, тем более что эта тема для меня была и известной, и особенной. – Я думаю, что, если вы спросите меня о моем жизненном опыте, я начну вспоминать что-то про свою жизнь. Про увиденное, сделанное, обдуманное, сказанное. Что-то, что я запомнил лучше. Может, даже некий список того, что делать можно, а что нельзя. – И я так же показал взглядом на соседку. – Это даже могут быть сказки, которые нам рассказывали в детстве и которые мы каждый раз искренне переживали. Может, все эти истории и есть то, что мы называем наш жизненный опыт. И наверно, вопрос в том, как сформировать и передать эту осмысленную совокупность жизненных событий. Вопрос в методике, в технологиях, – расслабленно рассуждал я.
Всё это время мой собеседник сдержанно улыбался, но после того как прозвучали мои слова о методике, он поднял брови и уже воодушевлённо подхватил мои предположения:
– Вот именно! Именно в методике. И к этой методике нас готовили с детства. Вы, наверно, замечали, что наши дети охотно забывают наши нравоучения и поручения, но четко цитируют придуманных персонажей из многочисленных историй Диснея. Мы давно, очень давно приучены воспитываться