повозку? Не стоит швыряться деньгами, уж лучше мы купим тебе всё, что положено для девочки из приличной семьи. А если не станешь хныкать и капризничать, то получишь ячменный леденец или стебелёк сладкого дягиля. Давай, малышка, поспешим. Увидишь, как обрадуется твоя новая матушка. – Он уверенно кивнул на собственные слова и представил счастливые глаза супруги. Бедняжка Жюстина больше не будет утирать слёзы, глядя на чужих детей. К тому же девочка необыкновенно мила. Должно быть, она вырастет красивой девушкой. Как славно, что он решил дать ей имя Изабель. Оно чудесно походит малышке и звучит так очаровательно, словно пение пташки. Старшина вновь расчувствовался, и блёклые глаза его увлажнились. С тех пор как девочка впервые доверчиво прижалась к нему, он совершенно размяк и вовсе перестал походить на сурового воина.
Тем временем мрачный Шарль решительно направился к трактиру. Несколько минут ничего не решат. Ему крайне необходимо промочить горло и собраться с мыслями. Если навязанная девчонка отдаст Богу душу раньше, чем он доберётся до обители, его вины не будет. В конце концов, дитя могло и вовсе сгореть в проклятой кибитке. Стало быть, участь её предрешена с самого рождения. Моруа уселся в полутёмном зале. В этот час завсегдатаев трактира было немного, и служка приблизился к нему ленивой походкой, старательно экономя силы на поздний вечер, когда грязный, провонявший прогорклым салом зал набьётся до отказу.
– Не принести ли для малютки простокваши? – равнодушно бросил он, скользнув взглядом по ребёнку, что сидел, привалившись к стене, словно тряпичная кукла.
– Не стоит, – буркнул Шарль. – Принесите ей хлеба и разведённого водой вина.
Девочка едва сделала пару глотков и вяло помотала головой. Лицо её по-прежнему пылало, приступы кашля, казалось, лишали её последних сил.
Чуть поодаль сидела плотная женщина с широким румяным лицом и плутоватыми глазками. Её спутник, вертлявый молодой человек с быстрыми карими глазами и маленьким ртом, по-хозяйски развалился на стуле и потягивал вино. То и дело он склонялся к своей спутнице и после шмыгал вон из зала. А по возвращении как можно незаметнее опускал в раскрытую ладонь женщины монеты, что та старательно прятала в кошель в складках своей широкой юбки. Это были сводня Кларисса Соваж, по прозвищу Паучиха Кло, и её молоденький любовник Пьер, прозванный за страсть к дешёвому блеску Сорокой. Кларисса неторопливо пила вино, то и дело поглядывая на мрачного Шарля и его маленькую спутницу.
– Эй, моя курочка. – Подмигнул Пьер. – Битых полчаса ты таращишься на этого зануду в углу, а меж тем он не стоит и минуты твоего внимания.
– Почём тебе знать, жеребчик? – Пожала полными плечами женщина.
– Оставь, Кло! – рассмеялся Сорока. – По всему видать, что он бывший вояка. Его наверняка погнали из полка, и, стало быть, денег у него едва ли хватит заплатить за ужин в трактире. И ко всему, с ним малявка.