партии – группы «Месаме даси», причем членом активным. Мало того, что семинарский литературный кружок стал под его руководством уже не просто вольнодумным, а откровенно марксистским, появились и другие кружки, которые он тоже возглавлял и вел – уже вне семинарии. «Я вспоминаю, – писал он позднее, – 1898 год, когда я впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских. Здесь, в кругу этих товарищей, я получил тогда первое свое боевое революционное крещение»[20]. Кстати, в отличие от «тайного общества» семинаристов, кружок железнодорожников был более чем серьезной организацией: результатом его работы стала шестидневная забастовка рабочих-железнодорожников 14–19 декабря 1898 года. Разумеется, на учебу сил и времени при этом уже не оставалось. Что интересно, за исключение Джугашвили из семинарии ратовали его наставники, а ректорат, напротив, считал, что необходимо дать возможность талантливому студенту исправиться, вернуться на путь истинный. Потому что священник из него мог бы получиться прекрасный – подвижник в духе первых столетий христианства. Но было поздно: Иосиф уже забыл о том, как когда-то мечтал вести паству к Богу, – он уже нашел себе новый идеал, и паствой его, как ему казалось, должен был стать не один жалкий приход, а человечество в целом. Иначе говоря, если цитировать воспоминания Сталина: «Из протеста против издевательского режима и иезуитских методов, которые имелись в семинарии, я готов был стать и действительно стал революционером, сторонником марксизма как действительно революционного учения»[21].
Короче говоря, 27 мая 1899 года терпение руководства семинарии иссякло, и студент Джугашвили был отчислен с пятого курса. Впрочем, с куда более мягкой формулировкой, чем можно было бы ожидать. Вместо записи «за вольнодумство» или «за антиправительственную пропаганду», которая могла стать «волчьим билетом» на всю жизнь, в приказе стояло всего лишь «за неявку на экзамены по неизвестной причине»[22]. Карьера священника, о которой он в свое время так мечтал и о которой грезила его матушка, осталась не более чем мечтой. (Говорят, что когда летом, после исключения из семинарии, Иосиф вернулся в Гори, мать просто не пустила его на порог, так что ночевать будущему вождю пришлось в чьем-то стогу[23].)
Позже политические противники будут неоднократно попрекать ему незаконченной семинарией, характеризовать его как «семинариста-недоучку». Нельзя сказать, что они правы. Потому что семинария много дала будущему революционеру: образование – отчасти благодаря ей, а отчасти вопреки – он получил отменное. И если ему и не хватало практических знаний в целом ряде областей, то в теоретических вопросах он был более чем подкован. Кружок любителей запретного чтения, в котором он так долго участвовал, оказался отнюдь не пустячным развлечением.
А еще, и об этом тоже непременно нужно сказать, в сумке у покидающего стены семинарии опального студента лежала тетрадь со стихами.