на грани двух миров – реального и потустороннего.
О больших знаках внимания с его стороны в те дни не могло идти речи, но ведь с тех пор минул год.
Или он подспудно продолжает видеть во мне хрупкое существо, по-прежнему обретающееся на грани миров? А может, виной всему Кручина?
Я обвила руками его шею и, улучив момент, пошла в атаку – легкое прикосновение губ быстро переросло в полноценный затяжной поцелуй. Уже год никто не целовал меня по-настоящему… Успех наступления мгновенно оказался под угрозой: для обдумывания дальнейшей стратегии нужен был трезвый ум, я же поплыла, полетела в этом поцелуе, как птица в вешнем воздухе. Все, что видела, – только глаза Стива. Одной рукой он придерживал мою голову, другую положил мне на колено…
У каждого человека, говорят, есть личное пространство, и я, оказавшись в личном пространстве Стива, окончательно потеряла способность к стратегическим разработкам. Мне было очень хорошо в его личном пространстве. Деморализую где хорошо. Хотелось задержаться в этом пространстве как минимум на ближайшие сутки, а лучше – на всю оставшуюся жизнь. Но вдруг Стив мягко отстранил меня и произнес:
– Поехали, Ален. Нам надо еще успеть в мастерскую.
…Только не это! Все, что угодно, но не это! Нет!
Я собиралась сказать ему, что хочу домой, а не в мастерскую. Что мы не были вместе целый год, что я соскучилась и, наконец, что я просто его люблю, но я промолчала. В данной ситуации подобные разговоры, увы, способны вызвать одно лишь раздражение.
Я отлично понимала: мы по-разному воспринимаем происходящее. Стив сейчас занят делом, а дело для мужчины – это самое главное. Эту премудрость я постигла еще в раннем детстве. Мой отец был военным, дослужившимся в конце концов до генерала, и однажды я слышала, как мама сказала по телефону своей приятельнице:
– Всем им очень важно утвердиться в среде себе подобных, а некоторым, как моему мужу, например, кровь из носа надо быть лидером.
Чем занимался в данный момент Стив: просто ли утверждался или же штурмовал высоты лидерства, – я точно не знала, но решила, что лучше промолчать. По крайней мере, из уважения к его мужской природе.
– …Ты представляешь, последний спонсор устроил в мастерской Башляева настоящую бучу. – Стив включил зажигание, и вскоре наша машина выехала на шоссе. – Его тоже зовут Михаилом, и он раскричался: мол, совсем не таким он видит архангела Михаила – своего небесного покровителя. Переделывайте икону, а то не буду платить! Богомазы встали в позу, а мастерской от этого одни убытки. Он ведь не только за архангела не заплатил – за весь иконостас в пять рядов… Теперь все ясно, Башляев больше Кручины был заинтересован в поиске спонсора.
– То-то обрадовался, наверное, когда встретил тебя.
– Обрадовался, выходит…
– Подумай еще раз, так ли уж тебе не терпится стать дойной коровкой?
Он промолчал – хмуро уставился на дорогу. Видно, имелись в этом споре еще какие-то аргументы, о которых мне не полагалось знать.
Ближе к вечеру приехали в мастерскую Башляева. Просторный