сразу же бросился готовить им чашку густого горячего шоколада – плохая привычка старика, хрипло сказал он Люс, легонько пихнув ее. Дэниел едва успел сделать глоток, прежде чем отдал свою книгу в руки Мазотта, открыв ее на описании первой реликвии.
Мазотта надел очки с проволочной оправой и сощурился, глядя на страницу, бормоча себе под нос что-то на итальянском. Он встал, подошел к книжной полке, почесал голову, потом снова повернулся к столу. Походил взад и вперед по комнате, отпил шоколад, вернулся к стеллажу и вытащил толстый том в кожаном переплете. Люс подавила зевок. На ее веки словно давил тяжелый груз. Она пыталась не задремать, щипая ладонь, чтобы бороться со сном. Но голоса Дэниела и профессора Мазотта казались далекими облаками тумана, пока они спорили над невозможностью утверждений друг друга.
– Это точно не оконная рама церкви Святого Игнатиуса, – заламывал руки Мазотта. – Те слегка шестиугольные, а предмет на этой картинке явно продолговатый.
– Что мы здесь делаем? – внезапно воскликнул Дэниел, заставив дребезжать любительский морской пейзаж с парусной лодкой на стене. – Нам явно нужно в библиотеку Болоньи. У тебя еще есть ключи, чтобы мы могли попасть внутрь? В твоем кабинете должно быть…
– Я стал почетным профессором тринадцать лет назад, Дэниел. И мы не отправимся на расстояние двух сотен километров посреди ночи, чтобы посмотреть на… – Он сделал паузу. – Глянь на Люсинду, она спит стоя, как боевая лошадь!
Люс сонливо поморщилась. Она боялась заснуть и встретить Билла. В эти дни он имел привычку появляться, когда она закрывала глаза. Она хотела бодрствовать, чтобы быть подальше от него, участвовать в разговоре о реликвии, которую им с Дэниелом нужно будет найти на следующий день. Но сон был настойчив и не принимал отказов.
Несколько секунд или часов спустя руки Дэниела подняли ее с пола и отнесли вверх по темному и узкому лестничному пролету.
– Прости, Люс, – шепнул он, как ей показалось. Она слишком крепко спала, чтобы ответить. – Мне нужно было дать тебе отдохнуть пораньше. Я просто так боюсь, – шепнул он. – Боюсь, что у нас кончится время.
Люс моргнула и отодвинулась назад, когда с удивлением поняла, что лежит в кровати. С еще большим удивлением она увидела один-единственный белый пион в низкой стеклянной вазе, нависающий над подушкой рядом с ее головой.
Она вытащила цветок из вазы и покрутила в руке, отчего капли воды как бусинки покрыли розовое парчовое одеяло. Кровать скрипнула, когда она облокотилась на медный подголовник и осмотрела комнату.
На мгновение она была сбита с толку незнакомым местом, остатки сна о путешествии по вестникам медленно испарялись по мере того, как она просыпалась.
Рядом больше не было Билла, чтобы подсказать, где она оказалась. Но он был у нее во сне, и предыдущей ночью он был Люцифером, монстром, смеющимся над предположением, что они с Дэниелом могли все изменить или остановить.
Белый конверт стоял у вазы на ночном столике.
Дэниел.
Она