и ассистент так увлечены, что не замечают ничьего присутствия. Вдруг Феликс Четтэм таращит глаза.
– Готово, голос сел! Снова-здорово, Боб! Теперь мне крышка. Живо вызывай врача!
Из громкоговорителя несется нетерпеливый хрип:
– Публику не унять. Опоздание двадцать пять минут.
Зал уже топает ногами, скандируя:
– ФЕ-ЛИКС! ФЕ-ЛИКС!
От отчаяния артист потеет еще сильнее.
– Невозможно. Катастрофа. У меня пропал голос. Я отказываюсь выходить. Возвращайте деньги.
– Мёду ему! – приказывает панчер.
Пожарный Тампести бежит за коричневой банкой. Феликс съедает ложку, другую, третью, пытается заговорить, но только хрипит, как простуженный соловей.
Он уплетает всю банку, опасливо прочищает горло и разражается кашлем.
– Возвращайте деньги! – требует багровый от натуги юморист.
– Выкатываем артиллерию. Я зову врача! – решает Боб.
Лукреция Немрод не верит своим глазам и ушам. Она присутствует при переломном моменте.
– Рассчитайтесь со зрителями! Я все отменяю! Не могу говорить, голос сел, – твердит обезумевший Феликс.
– Сейчас придет врач, – успокаивает его Боб.
Пожарный Фрэнк Тампести шепчет Лукреции на ухо:
– Не переживайте, каждый раз одно и то же. Это у него от испуга, судорога голосовых связок.
– Они и впрямь отменят спектакль и вернут деньги за билеты?
– Какое там! Психология! Комики – самые большие трусы. Большинство – комки натянутых нервов, только и делают, что плачутся. Но даже если причина в голове, для снятия блокировки нужен врач.
– Куда задевался этот эскулап? – негодует Боб.
Наконец появляется старичок с толстым портфелем.
– Как вчера, доктор. Как вчера.
Врач колеблется.
– Сами знаете, это запрещено. Опасно делать это каждый день. Так возникает привыкание. С кортизоном шутки плохи.
В зале беснование.
– ФЕ-ЛИКС! ФЕ-ЛИКС!
– У нас нет выбора, доктор, приступайте.
Врач достает шприц, медленно наполняет его из ампулы, делает Феликсу укол в области голосовых связок, зажимает красную точку ваткой.
– А-Э-И-О-У. Карл у Клары украл кораллы. Ба-бе-би-бо-бу. На дворе трава, на траве дрова, – разминается излеченный комик.
Зал упорно скандирует его имя. Громкоговоритель волнуется не меньше:
– Можно тушить свет? Начинаем, ребята?
Молодая журналистка остается за кулисами и продолжает наблюдать.
Сцену озаряют софиты, под аплодисменты публики разъезжается пурпурный бархатный занавес. Феликс Четтэм, новый комик № 1 после смерти Дариуса Возняка, начинает свой первый скетч.
– Ну что, публика, собралась, наконец? Я замучился ждать!
Он подражает голосу президента республики. Зал благодарно смеется.
– Внимание, братцы, есть две новости, хорошая и плохая. Хорошая: спектакль начался. Плохая: вам придется меня терпеть битых полтора часа. Но полтора часа – это лучше, чем пятилетка.
Зал