что грузовик вез буханки черного хлеба и еще какие-то продукты, и водитель посчитал нужным расплатиться с нами, отдав две буханки хлеба, а конвоиру – что-то более существенное. Мы уселись около ручейка и немедленно растерзали руками обе буханки на пять кусков. Однако конвоир не дал нам сидеть, и всем пришлось жевать свою порцию хлеба на ходу. Хлеб оказался испеченным из смеси ржаной муки и кукурузной и поэтому не очень вкусным.
Мы шли по проселочной дороге под начавшимся ливнем с грозой. Шли мы не менее часа. Затем конвоиры отвели всех пленных в сторону от дороги и остановили ночевать на поле. Конвоиры расхаживали рядом, надев непромокаемые плащ-палатки. В полночь вдруг раздались звуки выстрелов из автоматов и лай собак. Оказалось, что трое пленных, воспользовавшись ночной темнотой, попытались сбежать. Но конвоиры с собаками настигли ребят и застрелили их. Рано утром конвоиры заставили нескольких пленных положить у дороги тела убитых. А когда всех пленных выстроили снова в длиннейшую колонну, опять приехала легковая машина с немецким офицером и переводчиком. Последний громким голосом несколько раз предупредил пленных, что убежать никому не удастся, а кто попытается это сделать, будет немедленно расстрелян. При этом он показал на тела трех беглецов.
И нас снова погнали, не дав ни помыться, ни поесть. Но по дороге я с удовольствием съел оставленный за пазухой кусок хлеба. Через некоторое время еще двое пленных, шедших примерно в середине колонны, сделали попытку бежать. Они решили воспользоваться тем, что слева от шоссе начинался лес, росший по обеим сторонам отходившего от дороги глубокого оврага. Они быстро выскочили из колонны, прыгнули в этот овраг и побежали – сначала по его дну, а потом прячась за раскидистыми деревьями и кустами ив. Конвоиры, стреляя из автоматов длинными очередями, побежали за беглецами. Колонну остановили, и мы стояли почти полчаса. Автоматные очереди прекратились, и прозвучало несколько одиночных выстрелов. Мы поняли, что обоих беглецов немцы догнали и застрелили. Затем конвоиры, шумно радуясь своей удачной «лесной охоте», возвратились к колонне, и она снова тронулась в путь. Случившееся с беглецами сильно потрясло многих пленных, некоторые, включая и меня, заплакали. Можно было бы всем разбежаться в разные стороны, но никто не захотел и не мог совершить такой героический поступок.
После того как мы пробыли в пути примерно час, один не пожилой еще пленный, шедший передо мной, не выдержал голода, жажды и тяжелых условий движения и скоропостижно скончался, упав под ноги товарищей. Его вынесли из колонны и положили на обочину шоссе. Через некоторое время двое других пленных сели посреди колонны совсем обессиленные. Они стали умолять конвоиров посадить их на повозку, на которой ехали раненые; конвоиры их просто застрелили. И так во время нашего двухдневного пути случилось еще два раза.
Я решил, что при очередном привале встану среди пленных, идущих возможно ближе к головной части колонны. И встану обязательно в середину ряда, так