свои роковые законы, а в том, что она представляет по существу своих отношений особое, своеобразное поприще для применения единого нравственного закона, как земля отличается от других планет не тем, что имеет какой-нибудь свой особый источник света (чего у нее в действительности нет), а только тем, что по своему месту в Солнечной системе особым, определенным образом воспринимает и отражает единый общий свет солнца».
Помимо Гилярова-Платонова и Соловьева были, конечно, и другие русские мыслители, которые отвергали претензии западной политической экономии на статус науки, но которых Шарапов не упомянул. Среди них – известный русский ученый Н. Я. Данилевский[46]. Николай Яковлевич с иронией говорит о том, что политэкономия заявила о себе как о настоящей науке на том основании, что она открыла экономические законы: «Политикоэкономы гордятся тем, что среди всех нравственно-политических и общественных наук только одной их науке удалось установить законы явлений, то есть такие общие формулы, которые объемлют собою обширный круг фактов, представляющихся уже как необходимый из них вывод, совершенно такой же, как в области наук физических и отчасти естественно-исторических, или биологических»[47]. Данилевский, как Платонов-Гиляров и Соловьев, отвергает утверждения профессоров от политической экономии о существовании каких-то экономических законов: «Все дело в том, что напрасно говорят о каких-то особых экономических законах, ибо все экономические законы суть законы психические в применении к мене товаров и услуг. В самом деле, ведь не происходит же никаких движений и явлений в экономических объектах без того, чтобы они не приводились в движение человеком сообразно с нуждами и потребностями, которыми ведь управляет не что иное, как законы психические»[48]. В качестве доказательства этого своего тезиса Данилевский приводит пример: изменения курсов валют и акций под влиянием биржевой паники. Наверное, можно согласиться, что экономические отношения как и всякие отношения между людьми, зависят от психического состояния и психических реакций этих людей. Но, безусловно, законы психические играют гораздо более подчиненную роль по отношению к законам духовно-нравственным.
Следует обратить внимание, что в последних своих работах Шарапов уже не ставит задачи создания русской экономической (и финансовой) науки. Видимо, сказалось влияние упомянутых выше мыслителей – Никиты Гилярова-Платонова и Владимира Соловьева. Сергей Федорович формулирует свою задачу более точно и корректно – разработать экономическую теорию на базе русского понимания добра и нравственности. Фактически речь идет о хозяйственной этике как части общей христианской (православной) этики. Что касается конкретных механизмов и инструментов хозяйственной жизни, то их разработку и применение можно скорее отнести к сфере творчества и искусства. И в этом творчестве и искусстве Шарапов имел талант от Бога.
Шарапов