вы меня слышите?.. Вижу вас хорошо. Руль высоты внешних повреждений не имеет, но в носовой его части виден какой-то посторонний предмет… На воздухозаборнике среднего двигателя вижу вмятину… Под ним, в верхней части фюзеляжа, трещина длиной около метра и загнут лист обшивки – встречным потоком.
– Спасибо, – поблагодарил Тимченко и повернулся к своим. – Ну, мастера, слышали?.. Что делать будем?
Наступила пауза. Все выжидательно смотрели на Скворцова. Помедлив, он сказал:
– С такими повреждениями мы далеко не улетим. А сесть без руля высоты не можем… Поэтому предлагаю: прорубить гермошпангоут, выйти в хвостовой отсек и проникнуть в канал воздухозаборника. Через него добраться до трещины и попробовать вернуть на место задравшуюся обшивку. Это должно приостановить развитие трещины… Задача рискованная, но, считаю, выполнимая.
Скворцов говорил громко, сухими четкими формулировками – будто сдавал экзамен нелюбимому преподавателю.
– Наконец, самое для нас важное и самое трудное – обследовать руль высоты и попытаться устранить неисправность… Этим займусь после трещины…
Тимченко задумался. Потом, приняв, видимо, решение, спросил все же Ненарокова:
– Твое мнение?
Ненароков тоже помолчал, прежде чем ответить:
– Теоретически возможно. Практически, по-моему, никто этого никогда не делал… Но у нас, Андрей Васильевич, другого выхода нет. Надо пробовать.
Тимченко удовлетворенно кивнул.
– Согласен. Попробуй, Валя…
Скворцов просто задохнулся от злости.
– Почему он?! Это моя идея, и, в конце концов, это мои обязанности. Я инженер!
– Приступай, Валентин, – спокойно повторил Тимченко.
Чтобы Ненарокову выйти из кабины, Игорь должен был отодвинуться вместе с креслом. Но он этого не сделал, не тронулся с места.
– Андрей Васильевич! Его сдует – вы будете отвечать! – Игорь выкрикивал все, что ему диктовала обида. – Он не знает как. А я знаю! И я должен!.. Андрей Васильевич, я буду жаловаться. Вы из-за личных счетов…
– Ты где находишься? Ты с кем разговариваешь? – Тимченко был из тех людей, которые, не повышая голоса, умеют придать ему такой напор, что устоять трудно. Не устоял и Скворцов. Он откатился в кресле, пропуская Валентина. А Тимченко продолжал:
– Да, Ненароков мне больше нравится. У него больше опыта, больше хладнокровия. Он и будет выполнять. А ты пойдешь с ним помогать ему снизу.
Скворцов и Ненароков рубили заднюю стену туалета пожарными топориками. Заглянувший в дверь пассажир смотрел с тревогой и удивлением, как на месте зеркала возникает безобразная дыра.
…Тамара ходила по салону, обаятельно улыбалась и спрашивала по-русски и по-английски:
– Уважаемые пассажиры! Не найдется ли у кого-нибудь лишний свитер, теплая куртка. Очень нужно для экипажа.
Кто-то неохотно расстался с теплой кофтой (в салоне было одиннадцать градусов), кто-то отдал пончо:
– Не знаю, подойдет ли…
А рослая