передающих направление мышц зверей, рисунок их шерсти.
Всматриваясь в выразительные глаза животных, я размышлял: а не моя ли фантазия дополняет эти рисунки изысканностью исполнения? В многократно увеличенном изображении я видел целую сеть хитроумно сплетенных линий, напоминающих сложный рисунок соединений в микрочипе, сотворенном по нанотехнологиям. А что если это просто фактура камня, а мое воображение придает ей определенный смысл? Ведь известно, что глаз человека в любом хаосе отыщет портрет человека или иного существа: человеческое лицо на поверхности Марса, например, или фигуру кролика на диске Луны, или выползающего из океана дракона на скале, возвышающейся на берегу Байкала на острове Ольхон.
Очевидно, что я следовал за своей фантазией и включал в рисунок все, что, как мне казалось, входило в него, поражаясь изяществу линий и предвкушая грандиозность и совершенство разгаданного мной рисунка. Когда же я уменьшил изображение до нормальных размеров, то обнаружил, что сам рисунок уже едва различим, потерявшись в хаосе пририсованных мной деталей.
Уныние овладело мной. То, что я успел нарисовать, никак не тянуло на художественный альбом. Копии рисунков, которые я демонстрировал всем своим посетителям, удостаивались лишь их беглого взгляда, не более. Я менял толщину линий, которыми копировал изображения, пытался поймать замысел древнего художника и пришел к выводу, что многие петроглифы просто не годятся для моего будущего издания. Их можно было увлеченно расшифровывать, дорисовывать воображением недостающие детали, но получающиеся рисунки не похожи были на выдающиеся произведения искусства. В эту категорию попали и «Медведь», и «Козел-кулан», и «Рыба-змея», которые должны были стать гвоздем моей книги! И наоборот, простые композиции и даже отдельные изображения животных, копии которых я делал дежурно – авось пригодится для оформления книги! – вдруг оказывались выразительными и привлекали внимание.
Особенное впечатление производил всадник на быке, преследующий лошадь. И здесь многие детали исчезли после копирования, но в этом изображении чувствовался динамизм, напряжение момента. Это передавалось изгибом тела всадника, позой скачущей лошадки, ее развевающейся гривой. Я опять воспрянул духом: нужно изменить подход к выбору петроглифов, которые войдут в альбом!
Во время моих поисков петроглифов в предгорьях Иссык-Куля мне встречались необычные рисунки, запечатлевшие, по моему мнению, вымерших животных. Так, на одном из валунов было изображено целое стадо диковинных существ. Их непомерно длинные шеи, короткие массивные тела, маленькие головки, короткие лапы вызывали ассоциации с бронтозаврами. Но почву из-под такого убеждения выбивало то, что у этих существ были небольшие хвосты.
Другой удивительный рисунок, на большом валуне, сохранился не полностью – оксидный слой местами облетел. При взгляде на изображенного