отмахнулся тот. – Хочу послушать.
Толстяк вздохнул и, взяв его за шкирку начал отходить назад, не сводя взгляда с толпы.
– Легче… – широкая ладонь прикрыла рот Флина.
Они отошли назад от очереди, боком, точно очерчивая линию квадрата, перешли на сторону группы мужиков и осторожно примкнули к ним.
– Они два дня работали, чтоб ты мог жопу греть. А я! – он помпезно ткнул пальцем в свою грудь так, что чуть не проткнул ее. – Следил за ними и всячески поддерживал.
– Но ведь указ…
– Закрой рот и от… Ик! Ух ты!.. Талия тебя дери… А? А, да. Поднимай ворота! – приказал офицер и с распростертыми объятиями вернулся к толпе мужиков. Поднялся общий гул, и вся компания тут же обнялась.
Полицейский прижимал кулак к груди, пока офицера не проглотила радостная толпа. Как только это произошло, он сорвался с места к краю ворот и в расположенную там говорильную трубу приказал людям наверху поднять ворота. Массивный кусок металла начал свой медленный подъем к небу.
– А ты уверен, что нас не выкинут отсюда? – с опаской спрашивал Флин, протискиваясь глубже в толпу.
– Смотри, – Клинт остановился рядом с одним из мужиков и закинул руку ему на плечо. – Эй! – весело закричал он.
– Эй-хей, – весело поддержал его незнакомый угольщик. Клинт повернулся к своему другу.
– Просто кричи веселей и делай вид, что ты здесь давно. Так обычно друзей и заводят.
Флин немного замешкал, осмотрев людей вокруг себя, он заполнил воздухом легкие и опробовал метод толстяка на стоящим справа. Тот уставился прямо на него. В одном глазу горела ненависть, а во втором полное отсутствие понимания ситуации.
– Эй? – с наигранной радостью спросил Флин.
Недовольный работяга прямо расцвел в сияющей улыбке.
– Хэ-хей! – завопил он, а другие вторили.
В его правой руке появился череп какого-то зверя. Мужик зубами откупорил крышку из места, где раньше находился нос, сделал пару глотков и всучил самодельную флягу другу, которого, казалось, знал уже тысячу лет.
Флин переглядывался с ее пустыми глазницами и будто бы извиняясь, пожал плечами и сделал большой глоток. Приятная, сладковатая и в тоже время обжигающая жидкость протекла по горлу. Краски мгновенно запестрили яркостью, а общая непонятная какофония обрела приятную ритмику. Сам того не заметив, Флин закачался с толпой в одном темпе. Ещё глоток – он уже непонятно мямлит, пытаясь попасть в такт песне. Ещё один – он в один голос поет о ненаглядных лунных реках.
Случайные прохожие лицезрели, как единый организм, ревя в дюжину глоток что-то невнятное, вошел через главные ворота в город и двигался по главной аллее ведущей прямиком к площади. Их встречали герои Империи, чьи имена и величественные позы увековечили в камне.
Вот Нирис Клаус или Одуванчик – как его называло войско из-за белоснежной прически в форме шара – возвышает свой серп. Он был