с Десимой. – Вы нарушили одно из их нудных правил и станцевали вальс, прежде чем вас одобрили?
– Вальс? – Она уставилась на него как на безумного. – Кто пригласил бы танцевать девушку ростом в пять футов и десять дюймов?
– Я, – просто ответил Эдам. – Вы хотите сказать, что не умеете вальсировать?
– Умею – просто мне никогда не приходилось этого делать на практике. Бедный синьор Маццетти! Он делал все, что мог. От смущения я часто наступала ему на ноги. В общем, хорошо, что меня никогда не приглашали танцевать.
Эдам отодвинул свою тарелку и поднялся. «Должно быть, я спятил», – подумал он.
– Потанцуем?
– Но здесь нет музыки, а кроме того, кто будет мыть посуду?
– Я буду напевать, а посуду мы потом помоем вместе.
В чудесных серых глазах светились испуг и озорство. Эдам предпочитал озорство.
– Я очень энергичный танцор, мисс Росс. Могу я пригласить вас?
Десима поднялась и присела в реверансе.
– Благодарю вас, милорд, хотя боюсь, что меня не одобрили патронессы.
– К дьяволу патронесс. Итак? Раз, два, три…
Он был прав – это нисколько не походило на танец с синьором Маццетти. И Десима могла вальсировать, несмотря на зимние туфли и тяжелые юбки, между кухонным столом и маслобойкой, шкафом и ящиком с мукой, смеясь, подпевая Эдаму, покуда не споткнулась и не оказалась в опасной близости от его груди.
– О боже! – Она дышала с трудом, отчасти от смеха, отчасти от странного возбуждения. – Это бренди… Должно быть, я до сих пор пьяна.
– У вас кружится голова. Отдохните немного. – Серебристо-серые глаза Эдама становились зелеными от пламени свечей. – Просто постойте. – Он не отпускал Десиму, держа ее одной рукой за талию, а другой за руку.
Десима чувствовала, что склоняется к нему, отвечая его призывному взгляду, который так притягивал ее.
Губы Десимы инстинктивно раскрылись. Не следовало пить этот бренди – недаром незамужним девушкам запрещают употреблять спиртное.
Его рот был совсем близко – ей нужно было только чуть приподняться на цыпочках. Ее глаза закрылись. Это вот-вот произойдет. Десима могла думать только о ближайших десяти секундах – дальше не было ничего.
Теплое дыхание щекотало ей губы.
– Десима. – Слово прозвучало так тихо, что она скорее почувствовала, чем услышала его.
– М-м-м?
Звук хлопнувшей двери наверху. Слабый голос:
– Мисс Десси?
Десима моргнула, отшатнулась и нащупала за спиной обеими руками спинку стула.
– Пру. Должно быть, она проснулась. Я поднимусь и посмотрю…
Пошатывающаяся Пру стояла в открытых дверях, сонно моргая в дрожащем пламени свечи, которую Эдам поставил на столе у лестницы. Десима заставила горничную вернуться в спальню.
– Ложись в постель, Пру. Тебя здесь просквозит.
– Мне нужно в уборную, мисс Десима, а я не могу найти ночной горшок.
– Я провожу тебя. В конце этого бокового коридора