и отвагу была одна награда – черная яма. А трусам чаще полагалась жизнь. Грассер, как и многие другие, был вынужден нарастить толстую шкуру, броню, которая позволяла ему с равнодушием относиться к чужой, да и, пожалуй, собственной жизни. Но где-то в глубине души Грассер лелеял мысль о возвращении домой, о возвращении привилегий, на которые он имел право по рождению. Только эта мысль заставляла его держаться. Он знал, что он не обреченный на смерть, как те другие, что плечо к плечу рисковали с ним жизнью.
И Грассер был прав, что он надеялся. Месяц тому назад ему пришло письмо с разрешением покинуть расположение лагеря, которое ему переслала тетка Тамея, старшая сестра отца. После несчастного случая, повлекшего смерть ее единственного сына, она упросила королей простить племянника и вдохнуть жизнь в угасающий род Савояров.
Грассер почувствовал себя живым, привычную обстановку он увидел по-новому, со стороны, и она даже на мгновение показалась ему привлекательной и окрашенной романтическим ореолом. Прощаясь с людьми, с которыми провел всю жизнь, он даже испытал грусть. Обняв на прощание щеголя Япи, угрюмого Отраву и приунывшего весельчака Милькуна, он ощутил разницу между ними. Они были мертвецами, а он живым.
Япи просил отыскать в Ксуре его жену и плюнуть ей в лицо. Женившись на дочери королевского казначея, он направо и налево изменял ей. Дочка пожаловалась отцу, и Япи обвинили в казнакрадстве. После того как Япи сослали на границу, он воспылала любовью к своей жене и при каждом удобном и неудобном случае говорил, что ненавидит ее, хотя все вокруг понимали, что причина в обратном. Отрава хотел, чтобы Грассер выяснил, каким десертом привыкла баловать себя мачеха. Его любимой забавой было изобретать ей казни и обдумывать детали осуществления мести. А Милькун вручил Грассеру золотой и велел купить дочери петушка на палочке. Милькун оставил ее так давно, что ему все еще казалось, что она пятилетняя крошка. Родственникам со стороны жены пришлось взять хлопоты о малышке на себя, потому как Милькун проиграл все свои деньги.
Клекотун похлопал Грассера по спине и ничего не сказал. Но Грассер знал, что старый разведчик считает, что место Савояра здесь, на рубежах, на войне.
Савояр скакал в имение своей тетки с нарастающим чувством радости, ему нравилось все, что он видел: крестьян, деревья, кусты, травы, цветы, пчел. Любая мелочь на мирной земле дарила покой его сердцу.
Грассер удивлялся себе, ведь прежде кроме отупения, боли и жестокости он мало что испытывал. Ему казалось, что он рождается заново. Ему было наплевать, что его чувства свидетельствовали об его слабости, о желании жить мирной, спокойной, сытой жизнью. Он не стыдился этого, и с легкостью принимал себя таким, каким он стал. Медленно с него сползали наросты.
Приехав в родовое поместье Гелихризум, иначе Бессмертник, он был ласково встречен теткой и двоюродной сестрицей Теей. Их маленький провинциальный двор показался ему королевским.
Тамея Савояр-Райсек отвела