с турецкого фронта, полным Георгиевским кавалером.
Свою моложавую жену Агафью Антоновну, которая была лет на двадцать помоложе Артема Силантьевича, он усадил по правую руку от себя.
Корней Кононович Богацков, после окончания войны с турками возвратился в свою родную станицу Кавнарскую, на удивление одним и на зависть другим станичникам, полным Георгиевским кавалером. Слава Богу, пришел домой на радость родным и близким здоровым и невредимым, не считая нескольких плевых сабельных шрамов на правом плече. Перед станичниками предстал этот безумно везучий тридцативосьмилетний красавец-казак во всем казачьем умопомрачительном военном великолепии. И получилось так, что одним на зависть, а другим – на загляденье, потому что переплюнул он и превзошел по наградам некоторых станичных казаков-неудачников. Такие награды кое-кому в станице и не снились и вызывали у обделенных наградами казаков потаенную зависть.
В то время головокружительную удачу Корнея Кононовича на Кавказском фронте каждый станичник воспринимал по-своему. Одни смотрели на него с ревностью и нескрываемой завистью, другие с удивлением, что такой везучий оказался их стничный казак, который, считай, всего за каких-то два года войны сумел отхватить сразу еще два Георгиевских креста всех четырех степеней. Но явно равнодушных казаков не было. Зато разных слухов было предостаточно – и хороших, и плохих. В станице Кавнарской этот из ряда вон выходящий случай считался исключением, поэтому вызывал в большинстве своем неподдельное восхищение. Таких быстро преуспевших казаков, как Корней Кононович Богацков, в станице Кавнарской еще не было со дня ее основания.
Артем Силантьевич, после того, как жена перебила ему аппетит с танцами некоторое время сидел молча, но вскоре с нескрываемым любопытством окинул с ног до головы восхищенным взглядом рядом сидевшего полного Георгиевского кавалера корнея Кононовича и сразу завел с ним непринужденный разговор.
– Вот глядю я на твои награды и думаю, што теперича, ты можешь смело любому нашаму казаку можешь смело нос утереть, – с особой гордостью сказал Артем Силантьевич и тут же поспешил добавить, – Скоро, Корень, тибе денег привалит за твои царские награды столько, что и куры клевать не будуть!
Корней Кононович счел неприличным отмахиваться от обескураживающей заинтересованности Артема Силантьевича и постарался перевести разговор в шутку:
– Слепой сказал – побачим. Цыплят, говорять, што по осени буду считать!
Но Артем Силантьевич не отставал и поспешил спросить:
– А куды ты, Корень, теперича будишь девать такия большия деньжищы?
Корней Кононович пожал плечами, развел руками и, как само собой разумеющееся, с удивлением ответил:
– Загадывать, я считаю, что грешно, но пусть Господь наш миня простить. Постараюсь по уму тратить, зря транжирить не буду! Сперьва дом построю такой, штоба он был не хуже, чем у наших станишных богачей-толстосумов. Куплю хороший инвентарь для