систематически прочесывал залив вдоль и поперек, тщательно обыскивая каждый метр. Разум говорил, что это мартышкин труд, но я удерживал надежду в своем сердце. Всякий раз, как мой мыслящий мозг начинал паниковать, я снова фокусировал сознание в сердечной области. Я определенно вознамерился найти ключи и не позволял мыслям вывести себя из равновесия.
Так я потратил впустую час, и уже начало вечереть. Солнце садилось, и видимость ухудшалась, так что я уже не различал кораллы ясно. Я решил прекратить поиски и поплыл назад к берегу.
И хотя большинство купальщиков уже ушли, ведь день подходил к концу, я увидел отца с тремя сыновьями, плавающими в масках неподалеку. Они по очереди ныряли и выныривали.
Интуиция подтолкнула меня. Я подплыл к ним и спросил: «Ну как, ребята, нашли что-нибудь на дне?» И младший из них протянул мне мои ключи.
Цепь доказательств от разума к материи
Мой скептический разум говорил, что имеется логическое объяснение каждого шага в этой истории с ключами. Просто я плавал в заливе в поисках ключей достаточно долго, чтобы мальчик смог их найти. Просто повернул к берегу в тот момент, когда ребята начали нырять. Просто они ныряли в том самом месте, где ключи упали на дно. Просто мальчик заметил крошечное кольцо с ключами на глубине четырех метров в огромном заливе даже в сумерках. Все это было просто чередой случайностей.
Но за десятилетия работы я ознакомился с сотнями подобных случаев, и мой скептический разум должен был подумать еще раз. Как могло столько совершенно невероятных обстоятельств сойтись вместе и выдать желаемый результат?
Все эти совпадения заставили меня отправиться на поиски возможной научной взаимосвязи между мыслями и вещами. Как ученый, проведший множество клинических исследований, издатель рецензируемого научного журнала под названием «Энергетическая психология» и ведущий научного блога для интернет-издания «Хаффингтон-пост», я прочитывал – полностью или частично – более тысячи работ ежегодно. И мне открылась общая тенденция. В цепочке между мыслью и вещью имелось множество связей, и наука могла объяснить большинство из них. Я задался вопросом, проводил ли кто-либо взаимосвязь между всеми этими точками, чтобы понять, насколько сильны эти свидетельства. Где эта цепочка была прочнее всего и где отсутствовали звенья?
Если бы я тестировал идею, что разум создает материю, скорее как научную, чем метафизическую гипотезу, прошла бы она проверку? Я принялся за поиск исследований, обращающихся к этому вопросу, и стал брать интервью у наиболее ясных умов в этой области.
С растущим воодушевлением я обнаруживал все больше и больше свидетельств – и многие оказались на самом видном месте, точно жемчужины, рассыпанные по песку. Но никто еще не собирал эти жемчужины фактов в ожерелье. Большинство таких исследований проводилось совсем недавно, и отдельные их фрагменты были просто поразительны.
Первые жемчужины, что я подобрал с песка, были самыми очевидными.