тревогу. Соколов все пытался припомнить депутата, который носил бы фамилию Тищенко. И не мог. Сыщик не без умысла спросил:
– Герман Мартынович, вы лично поднимали какие-нибудь вопросы в Думе?
– Нет, но в своих выступлениях настоятельно поддержал запросы депутатов Тесленко и Скороходова относительно тех преступных организаций, которые сгруппировались вокруг охранных отделений. Их состав – отбросы общества, деклассированные элементы. – Тищенко, все более распаляясь, продолжал: – Вся деятельность охранки покрыта мраком неизвестности. Средства на ее содержание из государственного казначейства идут без контроля и ограничений.
Сыщики с интересом слушали эти излияния. Впрочем, многие депутаты разогнанной Думы выступали с таких же наивно-озлобленных позиций. Заварзин подлил шампанского в бокалы. Гость, размахивая рукой, горячо продолжал:
– Да, охранка наделена бесконтрольным правом арестовать, задержать, избить, даже расстрелять кого угодно, без всякой вины.
Заварзин не выдержал, с иронией произнес:
– Неужто? Ах, негодяи!
– Будто вы сами не знаете! – зло скривился Тищенко. – У нас на Руси сотни человеческих жизней отнимаются по одному мановению руки какого-нибудь спившегося жандармского полковника. Достаточно ему произнести «Пли!» – и покорные, несчастные солдаты лишают жизни цвет и гордость нации – борцов за народное счастье. – Взглянул на Заварзина: – Реванша небось хотите?
– Хочу! – И стал расставлять фигуры.
– Еще Людовик Тринадцатый, живший в семнадцатом веке, говаривал: «Шахматы прекрасны тем, что тут идет сражение без крови». – Почесал кончик мясистого носа, добавил непонятное: – Но у нас случай особый. – Взглянул в окно. – Что, Жилево уже скоро? – Достал из сюртучного кармана часы. – Почти сто верст отмахали. Скоро Кашира. – И сделал первый ход.
Через десять минут Заварзин успел потерять коня и пешку. Соколов наблюдал за гостем: тот то и дело доставал часы, словно боялся опоздать, и вглядывался в туманную дымку за окном. Вздыхал:
– Эх, совсем день коротким стал, темнеет быстро.
Заварзин собрался сдаваться, как гость вдруг зевнул ферзя. Заварзин деликатно указал на это. Тищенко снова посмотрел на ручные часы, нервно сглотнул, вскочил с места и торопливо промямлил:
– Сдаюсь, поздравляю. Расставляйте фигуры – играем третью партию. Решительную. А я в… в этот… в ресторан, контрибуция за проигрыш, э-э… шампанское. За ошибки платить надо! – И Тищенко резво удалился.
Пламя и дым
Соколову поведение Тищенко показалось подозрительным. Он размышлял: «С какой стати этот господин нервничает? И точно ли этот тип тот, за кого себя выдает? А если врет, то ради чего? Ради бахвальства?»
И вдруг он услыхал, как хлопнула дверь соседнего купе, где помещался Тищенко, и послышались быстрые бегущие шаги по коридору. Соколов выглянул в коридор. Он успел заметить, что на Тищенко надето короткое однобортное пальто и шляпа. Депутат бросился в тамбур, в руке у него что-то блеснуло. «Похоже на ключ от вагонных дверей, –